Отчуждение имущества неуправомоченным лицом: вопросы юридической
квалификации договора
Отчуждение имущества представляет собой один из основных способов
реализации правомочия распоряжения, входящего в содержание субъективного
права собственности. В отличие от большинства других способов распоряжения,
например, от сдачи имущества в аренду, обременения его сервитутами
или иными правами, отчуждение всегда связано со сменой собственника.
Поэтому отчуждать имущество, по общему правилу, может только его
собственник.
Вместе с тем из данного правила существует ряд исключений. Как известно,
кроме собственника, распоряжаться вещью в форме ее отчуждения могут
в определенных законом границах субъекты права хозяйственного ведения
или оперативного управления, а также иные субъекты, управомоченные
на отчуждение законом, компетентными должностными лицами либо самим
собственником.
В силу закона распорядиться чужим имуществом могут, например, подрядчик
- в отношении результатов выполненных работ при уклонении заказчика
от их приемки (п.6 ст.720, ст.738, 778 ГК РФ), перевозчик - в отношении
задержанного или невостребованного груза (например, ч.6 ст.34, ч.3
ст.35, ч.2 ст.45, ч.3 ст.46, ч.2 ст.47, ст.48, 49 УЖТ РФ*(1)), хранитель
- в отношении невостребованной в срок поклажи (п.2 ст.899, ст.920,
п.3 ст.923 ГК РФ), ломбард-залогодержатель - в отношении предмета
залога (п.5 ст.358 ГК РФ). По указанию компетентного должностного
лица продажа чужого имущества возможна, в частности, в ходе исполнительного
производства (ст.54 Федерального закона "Об исполнительном
производстве"*(2)). Наконец, по договору с собственником отчуждать
вещь от своего имени могут комиссионер, агент, доверительный управляющий*(3).
Лицо, отчуждающее не принадлежащую ему вещь без каких бы то ни было
правовых оснований, именуется неуправомоченным отчуждателем. Как
правило, совершенная таким лицом сделка, направленная на передачу
права собственности (в большинстве случаев это договор купли-продажи),
рассматривается в литературе как недействительная (ничтожная) вследствие
отсутствия у отчуждателя правомочия распоряжаться данной вещью*(4).
Аналогичный подход господствует и в судебно-арбитражной практике*(5),
и, видимо, на этом основании сформировалась небезызвестная позиция
Президиума ВАС РФ, согласно которой до государственной регистрации
перехода права собственности на объект недвижимости к покупателю
он не вправе совершать сделки, направленные на отчуждение этого
объекта*(6).
Тезис о недействительности сделки по отчуждению вещи неуправомоченным
лицом приводится в качестве главного аргумента теми авторами, по
мнению которых добросовестный приобретатель становится собственником
лишь в силу приобретательной давности, т.е. по истечении установленных
ст.234 ГК РФ сроков, а не в самый момент приобретения вещи в силу
сложного юридического состава*(7). Согласно этой точке зрения, поскольку
недействительная сделка не может привести к возникновению у приобретателя
права собственности, последний является незаконным владельцем и,
следовательно, приобретает право собственности только по давности
владения: в противном случае "непонятно, в чем разница между
действительной и недействительной сделками"*(8).
Конечно, недействительные сделки не вызывают того правового эффекта,
на достижение которого они направлены, поэтому недействительная
сделка не может служить основанием перехода права собственности
к приобретателю. Однако теория сложного юридического состава и не
утверждает обратное. Исходя из содержания ст.302 ГК РФ и аналогичных
норм предшествующих кодификаций, она обосновывает возникновение
права собственности у добросовестного приобретателя не юридической
силой указанной сделки, как иногда пытаются представить*(9), а целым
рядом условий, в число которых входят заключение договора, передача
вещи, возмездность приобретения, добросовестность приобретателя,
выбытие вещи из владения собственника по его воле и иногда некоторые
другие элементы*(10). Сделка по отчуждению имущества неуправомоченным
лицом является, следовательно, лишь одним из элементов сложного
юридического состава и сама по себе не в состоянии служить основанием
возникновения у приобретателя права собственности. В связи с этим
нельзя согласиться с мнением о том, что, "отказывая собственнику
в удовлетворении его виндикационного иска, суд... тем самым как
бы подтверждает законность сделки по приобретению спорного имущества,
которая и становится правопорождающим фактом (титулом) для нового
собственника"*(11). Ведь законна такая сделка или нет, но стать
титулом права собственности для приобретателя в рассматриваемой
ситуации она, очевидно, не может, ибо в противном случае отпала
бы необходимость в иных элементах состава, предусмотренного ст.302
ГК РФ.
Таким образом, аргументы о действительности или недействительности
сделки, заключенной между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным
приобретателем, не имеют прямого отношения к проблеме основания
приобретения права собственности от неуправомоченного лица. Совершенная
последним сделка по отчуждению не принадлежащей ему вещи должна
оцениваться независимо от добросовестности приобретателя, а также
от того, может ли вещь быть у него истребована путем виндикационного
иска (ст.302 ГК РФ). Вместе с тем сам вопрос о том, является ли
такая сделка действительной, представляется достаточно интересным
и важным как с теоретической точки зрения, так и в практическом
отношении.
Известно, что в различных законодательствах и в различные времена
вопрос этот решался неодинаково. Так, римское право отвечало на
него положительно: "Rem alienam distrahere quem posse nulla
dubitatio est: nam emptio est et venditio: sed res emptori auferri
potest"*(12) ("Нет никакого сомнения, что можно продать
чужую вещь: ведь есть купля и продажа; однако вещь может быть изъята
у покупателя"). Смысл данного высказывания Ульпиана заключается,
по всей видимости, в том, что договор продажи чужой вещи является
действительным и создает обязательство, однако покупатель не приобретает
права собственности на вещь, поскольку таковым не обладал продавец,
и, следовательно, вещь может быть у него виндицирована собственником.
Противоположный подход получил отражение во французском Гражданском
кодексе, ст.1599 которого устанавливает, что "продажа чужой
вещи ничтожна". Аналогичное положение существовало и в русском
дореволюционном гражданском праве: продаваемая вещь должна была
находиться в полном распоряжении продавца на праве собственности,
а продажа чужой вещи признавалась недействительной (ст.1384, 1386,
1387, 1389 т.X ч.1 Свода законов Российской империи). Это правило
несколько смягчалось сенатской практикой, позволявшей лицу, которому
вещь не принадлежала, принимать на себя обязательство к определенному
сроку приобрести ее и затем продать за определенную цену*(13).
Рассматриваемый вопрос вновь возник при составлении проекта российского
Гражданского уложения. Редакционная комиссия приняла во внимание
две возможные ситуации продажи чужого имущества. Относительно первой
из них она пришла к положительному решению, указав, что "может
быть заключен договор, устанавливающий обязательство, например,
продать... особливо определенное (т.е. индивидуально-определенное.
- Д.Т.) чужое имущество, на случай, если должник приобретет его
в собственность... или договор, устанавливающий обязательство склонить
собственника к продаже имущества..."*(14). Более общее правило,
сформулированное комиссией, в том числе применительно к данному
случаю, и закрепленное в ст.22 проекта, звучало так: "Действие
не считается невозможным, если препятствие к его исполнению может
и, по намерению сторон, должно быть устранено ко времени исполнения
обязательства"*(15).
Сложнее было прийти к определенному решению в другой ситуации, а
именно "когда договор направлен прямо к установлению обязательства
предоставить чужое имущество, не обусловленного приобретением самого
имущества или соответственного на него права обязавшеюся стороною"*(16).
После некоторых колебаний комиссия склонилась к отрицательному ответу,
рассудив, что подобный договор был бы безнравственным. "Если
закон, - говорится в объяснениях к проекту, - не устанавливает предположения...
что заключающие такой договор стороны имеют в виду принятие одною
из них обязательства склонить собственника имущества к соответственному
исполнению... то едва ли практично постановлять о действительности
договора, когда он может оказаться недействительным как противный
нравственности именно потому, что предмет его - чужое имущество.
Впрочем, исходная точка для постановления... римского правила не
совсем, быть может, соответствует современному юридическому сознанию.
В особенности в договорах об особливых (т.е. индивидуальных. - Д.Т.)
вещах стороны не исходят из представления об общей имущественной
ответственности обязанной стороны, а имеют в виду конкретные вещи,
на которые главным образом направляется их воля. "..."
По этим основаниям проект... не вводит... правила, признающего действительными
договоры о чужом имуществе"*(17).
Квалификация гражданско-правового договора как безнравственного,
апеллирующая к внеправовому и весьма неопределенному критерию, всегда
вызывала серьезные затруднения как теоретического, так и практического
характера*(18). Кроме того, маловероятно заключение в реальной жизни
безнравственной сделки, которая не была бы в то же время и незаконной.
Конечно, если соглашение прямо направлено к установлению обязательства
передачи чужой вещи без ее предварительного приобретения продавцом,
и при этом обе стороны осведомлены о том, что данная вещь последнему
не принадлежит, то с выводом комиссии о недействительности подобного
договора следует согласиться. Однако, как представляется, недействительность
в данном случае наступает по иному, чем безнравственность, основанию.
Поскольку обеим сторонам известно о принадлежности вещи третьему
лицу, причем они изначально не рассчитывают на ее приобретение в
собственность продавцом, но, тем не менее, заключают договор, объективно
предполагающий переход права собственности от продавца к покупателю,
в данной ситуации невозможный, значит, они действуют без намерения
создать юридические последствия, а заключенный ими договор является
мнимым (п.1 ст.170 ГК РФ).
Вместе с тем гораздо более распространена и практически значима
третья ситуация, когда обе стороны договора либо только приобретатель
вещи не осведомлены об истинной ее принадлежности. В этом случае
согласованная воля сторон, выраженная в договоре, несомненно, направлена
на переход права собственности, причем возможная недобросовестность
продавца, осознающего, что он отчуждает не принадлежащее ему имущество,
и не имеющего намерения приобрести последнее в собственность до
момента исполнения обязательства, является скрытой и сама по себе
не влияет на действительность договора (так называемая reservatio
mentalis, ср. § 116 Германского гражданского уложения). Можно ли
квалифицировать такой договор как ничтожный вследствие отсутствия
у продавца правомочия распоряжаться вещью и, казалось бы, связанной
с этим юридической невозможностью исполнения?
Чтобы ответить на этот вопрос применительно к действующему российскому
законодательству, необходимо четко разграничить обязательственный
и вещно-правовой эффект купли-продажи.
Сам договор купли-продажи, по общему правилу, непосредственно порождает
между продавцом и покупателем только обязательственное правоотношение,
в содержание которого входят взаимные права и обязанности сторон
по передаче товара в собственность покупателю и его оплате. Обязательство
купли-продажи возникает в момент заключения договора (т.е. чаще
всего в момент его подписания сторонами или достижения устного соглашения).
Что касается вещно-правового эффекта - перехода к покупателю права
собственности на товар, - то для его наступления одного договора
купли-продажи недостаточно. Необходима, как правило, также передача
вещи, представляющая собой двустороннюю сделку*(19) - акт исполнения
договора, в момент совершения которой и реализуется конечная цель
купли-продажи - переход права собственности на товар к покупателю.
Однако далеко не всегда эта цель достигается в действительности.
Договор купли-продажи может быть не исполнен, например, вследствие
его досрочного расторжения, гибели товара, неправомерного отказа
продавца передать вещь и непринятия покупателем мер по ее истребованию
в судебном порядке и т.п. Понятно, что неисполнение договора не
приводит к его недействительности, ибо юридическая сила сделки определяется
на момент ее заключения, а не исполнения. Поэтому при решении вопроса
о действительности договора купли-продажи значение имеет его обязательственный,
а не вещно-правовой эффект, а также те обстоятельства, существующие
в момент заключения договора, которые оказывают влияние на наступление
указанного эффекта.
Подходя к вопросу с этих позиций, следует заметить, что действующее
законодательство не содержит препятствий для заключения договора
о продаже чужой вещи лицом, не управомоченным на ее отчуждение,
и не предусматривает оснований недействительности такого договора.
Более того, в Гражданском кодексе РФ есть прямое указание на то,
что "договор может быть заключен на куплю-продажу товара, имеющегося
в наличии у продавца в момент заключения договора, а также товара,
который будет создан или приобретен продавцом в будущем, если иное
не установлено законом или не вытекает из характера товара"
(п.2 ст.455). Заключая сделку, неуправомоченный отчуждатель не обладает
правом собственности на отчуждаемую вещь, но этого и не требуется,
поскольку при системе традиции (п.1 ст.223 ГК РФ) продавец должен
быть собственником только в момент передачи права собственности,
а не в момент установления обязательственных отношений между ним
и покупателем*(20). Но можно ли заранее делать вывод о том, что
до наступления срока, обусловленного для передачи товара (т.е. срока
исполнения договора купли-продажи), продавец не сможет приобрести
товар в собственность? Очевидно, нет, а потому говорить о первоначальной
объективной невозможности исполнения, влекущей недействительность
договора, в данном случае нельзя*(21).
Право распоряжаться вещью, отсутствующее у неуправомоченного отчуждателя,
означает не что иное, как возможность совершать в отношении этой
вещи распорядительные действия, т.е. передавать право собственности
на нее другому лицу или, сохраняя это право за собой, обременять
его иными правами других лиц*(22). Договор купли-продажи сам по
себе не влечет перехода права собственности и никоим образом это
право не обременяет*(23); он лишь связывает самого продавца, который
в случае невыполнения принятого на себя обязательства, в том числе
в случае передачи одного только фактического владения вещью, но
не права на нее (а именно это чаще всего и происходит при отчуждении
вещи неуправомоченным лицом), будет нести перед покупателем ответственность
за неисполнение договора. Если бы договор о приобретении вещи от
неуправомоченного отчуждателя был недействительным, то не существовало
бы и норм об ответственности за эвикцию (ст.461, 462 ГК РФ), ибо
эта ответственность является договорной и наступает за ненадлежащее
исполнение договора; при недействительности же сделки никакой ответственности
за ее неисполнение или ненадлежащее исполнение быть не может, так
как нет самой обязанности такую сделку исполнять.
По-иному следует решать вопрос о юридической силе сделки купли-продажи,
совершенной неуправомоченным отчуждателем, применительно к консенсуальной
системе перехода права собственности, которая была предусмотрена
ГК РСФСР 1922 г. в качестве общего правила для купли-продажи индивидуально-определенных
вещей, а в современных условиях может быть использована по соглашению
сторон договора. Согласно этой системе, заимствованной из французского
Гражданского кодекса (ст.1138, 1583), право собственности на товар
возникает у приобретателя непосредственно в момент заключения договора,
а значит, уже в этот момент продавец должен быть собственником продаваемой
вещи; в противном случае сделка является недействительной (ничтожной)
вследствие первоначальной объективной невозможности достижения ее
цели. Именно поэтому сделки по продаже чужого имущества неуправомоченным
лицом рассматриваются как ничтожные Кодексом Наполеона (ст.1599),
а в период действия ГК РСФСР 1922 г. признавались таковыми и в отечественной
литературе. Однако при системе традиции, воспринятой вслед за ГК
РСФСР 1964 г. действующим Гражданским кодексом, подобная точка зрения
уже не может найти подтверждения в нормах действующего законодательства.
Итак, обязательственная сделка по отчуждению вещи, совершенная неуправомоченным
лицом, является действительной и порождает обязательство, если только
договором не предусмотрена консенсуальная модель перехода права
собственности. Это не означает, однако, что отчуждатель по такой
сделке может перенести на приобретателя право собственности, сам
не будучи собственником. Передача вещи неуправомоченным лицом во
исполнение договора купли-продажи есть действие безосновательное
и не влечет ни перехода права собственности к приобретателю (в силу
известного принципа "Nemo plus iuris ad alium transferre potest,
quam ipse haberet"*(24) - "Никто не может передать другому
права большего, чем сам имеет"), ни прекращения договора исполнением
(вследствие несоответствия характера такого исполнения содержанию
договора, поскольку продавец обязан не просто передать вещь, но
и перенести на покупателя право собственности). Как исполнение передача
чужой вещи неуправомоченным лицом является ненадлежащим исполнением,
а как сделка, направленная на прекращение обязательства и перенос
права собственности, - сделкой недействительной, не порождающей
тех правовых последствий, на которые она направлена*(25). Квалификация
акта передачи вещи неуправомоченным отчуждателем как недействительного
не изменится и в том случае, если будут налицо все элементы состава,
предусмотренные ст.302 ГК РФ, ибо, как уже отмечалось, право собственности
у добросовестного приобретателя возникает не в силу договора купли-продажи,
сопровождаемого передачей вещи, а в силу сложного юридического состава,
представляющего собой единое и самостоятельное основание приобретения
права собственности.
Таким образом, при отчуждении вещи неуправомоченным лицом недействительной
следует считать не обязательственную сделку купли-продажи, а сделку
передачи (traditio).
Сделанный вывод имеет большое практическое значение, ибо только
при таком подходе учитываются интересы добросовестного приобретателя
в случае изъятия у него вещи собственником (указанная ситуация возможна,
если вещь выбыла из владения собственника или титульного владельца
помимо его воли). Если же встать на позицию, согласно которой договор
купли-продажи является недействительным, то добросовестный приобретатель
окажется незащищенным, так как не сможет предъявить неуправомоченному
отчуждателю договорный иск о возмещении убытков, возникших в связи
с совершением действий по исполнению договора и последующей эвикцией,
а внедоговорная ответственность за заключение недействительного
договора нашим законодательством, в отличие, например, от французского*(26),
не предусмотрена.
На это можно было бы возразить, что приобретатель в такой ситуации
вправе воспользоваться реституцией*(27), и квалификация сделки купли-продажи,
заключенной между ним и неуправомоченным отчуждателем, как недействительной
никоим образом не отразилась бы на его интересах. Однако реституция
является внедоговорной санкцией и, если следовать буквальному толкованию
п.2 ст.167 ГК РФ, ограничивается лишь возвратом вещи или компенсацией
ее стоимости, но не возмещением иных убытков. Более того, если исходить
из распространенного представления о так называемой "двусторонней"
реституции - представления, согласно которому реституционные притязания
сторон недействительной сделки образуют синаллагму и, следовательно,
каждое из них может быть осуществлено только при условии осуществления
другого, - то добросовестный приобретатель в случае изъятия у него
вещи не получит вообще никакой защиты, так как со своей стороны
не сможет вернуть эту вещь неуправомоченному отчуждателю.
Подход, предложенный в настоящей статье, напротив, позволяет в должной
мере учесть интересы как собственника, так и добросовестного приобретателя
(разумеется, если последний не становится собственником в силу ст.302
ГК РФ). Поскольку сделка передачи ничтожна, первый, несмотря на
отчуждение вещи, сохраняет свое право и, следовательно, может защищаться
виндикационным иском. Второй же, будучи стороной действительного,
но не исполненного надлежащим образом договора купли-продажи, имеет
договорный иск к продавцу о возмещении причиненных нарушением обязательства
убытков (ст.461 ГК РФ).
Д.О. Тузов,
кандидат юрид. наук,
докторант кафедры гражданского права
Юридического института
Томского государственного университета
"Законодательство", N 6, июнь 2003 г.
-------------------------------------------------------------------------
*(1) СЗ РФ. 2003. N 2. Ст.170.
*(2) Там же. 1997. N 30. Ст.3591.
*(3) Что касается поверенного и законных представителей, то, отчуждая
имущество, принадлежащее представляемому, они действуют от имени
последнего, а значит, лишь осуществляют своими действиями его правомочие.
*(4) См., напр.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право:
Общие положения. М., 1997. С.654; Скловский К.И. Собственность в
гражданском праве. М., 1999. С.107; Грось А.А. Защита гражданских
прав: сравнительный анализ институтов римского частного права и
действующего гражданского и гражданского процессуального права //
Правоведение. 1999. N 4. С.109.
*(5) См., напр., п.6 письма ВАС от 31 июля 1992 г. N С-13/ОП-171
"Обзор практики разрешения споров, связанных с применением
законодательства о собственности" (Вестн. ВАС. 1992. N 1);
п.1 приложения к информационному письму Президиума ВАС от 28 апреля
1997 г. N 13 "Обзор практики разрешения споров, связанных с
защитой права собственности и других вещных прав" (Там же.
1997. N 7. С.91); п.12 приложения к информационному письму Президиума
ВАС РФ от 13 ноября 1997 г. N 21 "Обзор практики разрешения
споров, возникающих по договорам купли-продажи недвижимости"
(Там же. 1998. N 1. С.89); Постановление Президиума ВАС РФ от 26
сентября 2000 г. N 3531/00 (Там же. 2001. N 1. С.57-59). См. также:
Щипачева Т. Добросовестный приобретатель // ЭЖ-Юрист. 2003. N 8.
С.6, 7.
*(6) См.: п.2 приложения к информационному письму Президиума ВАС
РФ от 13 ноября 1997 г. N 21.
*(7) См., напр.: Скловский К.И. Указ. соч. С.107.
*(8) Там же. Прим.3.
*(9) См., напр.: Скловский К. Некоторые проблемы реституции // Вестн.
ВАС РФ. 2002. N 8. С.114-115.
*(10) См., напр.: Рахмилович В.А. О праве собственности на вещь,
отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю
(К вопросу о приобретении права от неуправомоченного лица) // Проблемы
современного гражданского права: Сборник статей. М., 2000. С.132-134.
*(11) Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. М., 1991. С.226.
См. также: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая:
Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин,
В.П. Мозолин. М., 1996. С.385 (автор комментария к ст.302 - А.А.
Рубанов).
*(12) Ulp. lib. 41 ad Sab., D.18, 1, 28.
*(13) Кассационные решения N 94 (1880 г.), N 228 (1879 г.) и др.
Цит. по: Гражданское уложение. Книга пятая. Обязательства. Проект
Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского
уложения. Т. 1. Ст.1-276 с объяснениями. СПб., 1899. С.66.
*(14) Там же. С.65.
*(15) Там же. С.61. Здесь очевидно влияние германского права: ср.
с абз.1 § 308 ГГУ: "Невозможность исполнения обязательства
не лишает договор действительности, если невозможность может быть
устранена, а договор заключен на тот случай, что исполнение станет
возможным в дальнейшем" (Германское право. Часть I. Гражданское
уложение. М., 1996).
*(16) Гражданское уложение. Книга пятая... Т.1. Ст.1-276 с объяснениями.
С.66.
*(17) Там же. С.67-68.
*(18) См. об этом: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского
права. М., 1998. С.251-262.
*(19) Передача вещи во исполнение договора купли-продажи является
сделкой особого рода - сделкой-предоставлением, имеющей зависимый,
подчиненный характер по отношению к основной (обязательственной)
сделке купли-продажи (см. подробнее: Тузов Д.О. О правовой природе
недействительных сделок // Гражданское законодательство Республики
Казахстан. Вып. 14. Астана, 2002. С.184-191). Квалифицировать передачу
как сделку позволяет явно выраженная направленность воли сторон
этого акта (традента и акципиента) на определенные правовые последствия:
а) прекращение обязательства исполнением; б) переход права собственности.
О двустороннем же (договорном) характере этой сделки свидетельствует
то обстоятельство, что указанный правовой эффект возможен только
при согласованности воли сторон.
*(20) Формальное основание для иного вывода применительно к договорам,
подлежащим государственной регистрации, могут дать положения ст.20
Федерального закона "О государственной регистрации прав на
недвижимое имущество и сделок с ним" (СЗ РФ. 1997. N 30. Ст.3594),
согласно которым отсутствие у заявителя прав на объект недвижимости
влечет отказ в государственной регистрации. Однако если в отношении
регистрации прав данное положение возражений не вызывает, то в части
регистрации договоров оно вряд ли обоснованно, так как блокирует
предусмотренную п.2 ст.455 ГК РФ возможность продажи товара, подлежащего
приобретению продавцом в будущем.
*(21) См. также: Слыщенков В.А. Передача (traditio) как способ приобретения
права собственности // Ежегодник сравнительного правоведения. 2001
год. М., 2002. С.173-174.
*(22) Распоряжение возможно также в форме отказа от права собственности
на вещь без передачи его другому лицу, однако применительно к рассматриваемому
вопросу этот вид распоряжения интереса не представляет.
*(23) В связи с этим явно ошибочна позиция Высшего Арбитражного
Суда РФ, избранная им при рассмотрении одного из дел, согласно которой
продаваемое имущество обременяется правами покупателя на основании
договора купли-продажи, а продавец утрачивает право распоряжаться
этим имуществом любым способом (см. п.7 приложения к информационному
письму Президиума ВАС РФ от 13 ноября 1997 г. N 21).
*(24) Ulp. lib. 46 ad ed., D.50, 17, 54.
*(25) Иное мнение высказано В.А. Слыщенковым. Совершенно правильно
указывая, что traditio является сделкой и, как и всякая сделка,
может быть действительной или недействительной (Слыщенков В.А. Указ.
соч. С.166-167), он, тем не менее, делает неверный вывод о том,
что в рассматриваемой ситуации traditio "не является ни ничтожной,
ни оспоримой". "Воля сторон направлена на переход права
собственности, - пишет автор, - однако существенно, что такой переход
невозможен, ибо собственность не приобретается от несобственника.
Закону нечего упразднять здесь: передача от несобственника и без
санкции в виде недействительности - юридический ноль" (там
же. С.174). Это рассуждение основано на неправильном, но, к сожалению,
весьма распространенном в литературе представлении о том, что ничтожная
сделка порождает "неправомерные" правовые последствия,
которые необходимо "уничтожать", а сама ничтожность является
санкцией за совершение такой сделки (критику этого представления
см.: Тузов Д.О. Указ. соч. С.191-208; Он же. Ничтожность и оспоримость
сделок: классическая доктрина и проблемы российской цивилистики
// Цивилистические записки. Вып.2. М., 2003). На самом деле при
ничтожности сделки правовые последствия не "упраздняются",
а просто не наступают, и в этом смысле любая ничтожная сделка есть
"юридический ноль". Именно потому, что traditio направлена
на переход права собственности, а такой переход в данном случае
невозможен, она и является ничтожной сделкой.
*(26) Согласно ст.1599 ГК Франции, продажа чужой вещи, хотя и является
ничтожной, может дать основание для возмещения покупателю убытков,
если он, приобретая вещь, не знал о том, что она не принадлежит
продавцу.
*(27) Необходимо подчеркнуть, что речь идет исключительно о ситуации,
в которой защита добросовестного приобретателя, предусмотреннаяст.302
ГК РФ, неприменима. Если же налицо все ее условия, то вещь не может
быть истребована у добросовестного приобретателя ни по виндикационному
иску бывшего собственника (эвикция), ни в порядке реституции (п.2
ст.167 ГК РФ). На это еще в 1998 г. совершенно справедливо указал
Пленум ВАС РФ (см. абз.2 п.25 постановления Пленума ВАС РФ от 25
февраля 1998 г. N 8 // Вестн. ВАС РФ. 1998. N 10), хотя попытки
некоторых авторов обосновать применение норм о реституции против
добросовестного приобретателя предпринимаются до сих пор (см., напр.:
Скловский К. Некоторые проблемы реституции. С.112-114). Хочется
верить, что теперь, после принятия Конституционным Судом РФ специального
постановления по данному вопросу, подтвердившего позицию Пленума
ВАС РФ (см. Постановление КС РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По
делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи
167 Гражданского кодекса Российской Федерации..."), эти попытки
должны прекратиться или, по крайней мере, стать безвредными для
правоприменительной практики.