Клеандров М.И. Экономическое правосудие в России: прошлое, настоящее, будущее

§ 1. Совершенствование структуры арбитражно-судебной системы

Одно из главных событий в рамках совершенствования организационной структуры арбитражно-судебной системы России в ближайшее время  - до 2006 г. включительно - создание 20 арбитражных апелляционных судов, что предусмотрено упоминавшимся выше Федеральным законом "О внесении изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон "Об арбитражных судах в Российской Федерации". К 2006 г. в реалии - 20 арбитражных апелляционных судов в России. (Интересно отметить, что в учебнике "Арбитражный процесс"*(478), в главе "Арбитражное судоустройство и арбитражное судопроизводство России в XXI веке", как и в вышедшей два года спустя научной работе*(479), говорилось о том, что в первом десятилетии XXI в. в России будет создано примерно 20 арбитражных судов в апелляционных округах - это свидетельствует о верности научного прогноза и - одновременно - о наличии научной составляющей в законопроектной работе в сфере арбитражного судоустройства.) Благодаря этому арбитражно-судебная система России станет полностью гармоничной: четыре звена - четыре инстанции, чего никак нельзя было сказать о ситуации, при которой две инстанции - первая и апелляционная - совмещались в одном звене системы - арбитражном суде субъекта РФ.
Из других, менее значимых организационных нововведений, предусмотренных упомянутым законом, следует назвать: 1) возможность создания - по всей четырехзвенной вертикали арбитражно-судебной системы - судебных коллегий по рассмотрению отдельных категорий дел (в дополнение к ныне действующим "административной" и "гражданской", а также по делам о несостоятельности (банкротстве). Эти "дополнительные" коллегии предлагались автором настоящей работы*(480). Однако несмотря на то, что законопроектом предусматривалась - и при его обсуждении особых возражений не вызвала - возможность образования, по решению Пленума ВАС РФ, в составе Президиума ВАС РФ судебных палат по рассмотрению отдельных категорий дел, которые работали бы по правилам и в порядке, предусмотренными для Президиума, и действовали бы от его имени, в окончательный текст закона соответствующие положения не были включены; 2) возможность создания, в целях приближения правосудия к месту нахождения или месту жительства лиц, участвующих в деле, в отдельных регионах или местностях с большим количеством дел, по решению Пленума ВАС РФ постоянных судебных присутствий арбитражных судов (такую структуру недавно создали в Республике Узбекистан, правда, в единственном числе; на необходимость создания подобных структур в России автор данной работы также указывал)*(481).
На некоторых из предполагаемых организационно-структурных нововведений имеет смысл подробнее остановиться. Во-первых, потому что интересно, как они будут реализовываться и в каком виде будут воплощены в жизнь (в авторском, естественно, представлении), во-вторых, некоторые из них проблему решают заведомо не полностью либо вообще не решают. Кроме того, существует еще ряд важных проблем организационно-структурного характера, которые вообще не названы в указанном законе, но решение которых необходимо если не в самом ближайшем, то в обозримом будущем.
Что касается создания там, где это целесообразно, постоянных судебных присутствий арбитражных судов, то главная проблема заключается в необходимости расширения доступа к экономическому правосудию в России, в идеале - приближения арбитражного суда субъекта РФ, разрешающего споры в первой инстанции, к нуждающимся в судебной защите. Непосредственно с ней сопрягается и проблема разукрупнения излишне крупных арбитражных судов субъектов РФ. В арбитражно-судебной системе России принято считать крупными арбитражные суды субъектов РФ с числом судей свыше 40. За точку отсчета чаще всего берется именно число судей, а не число разрешаемых в год в суде дел, поскольку, во-первых, количество судей - показатель для системы более стабильный, во-вторых - именно он и должен - по логике - соответствовать среднегодовому числу дел (и их сложности, объемности и другим качественным показателям), приходящимся на конкретный суд, с учетом необходимости обеспечения равномерной по стране (и внутри суда) и научно обоснованной нагрузки на одного судью. Так вот, из 82 арбитражных судов субъектов РФ в 20 сегодня число судей превышает 40 человек, в том числе в 13-50 человек, притом что в арбитражном суде Московской области 74 судьи, в арбитражном суде г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области 120 судей, а в арбитражном суде г. Москвы 180 судей (данные по состоянию на 1 января 2005 г.).
Разукрупнять арбитражные суды можно (и нужно) двумя способами. Первый заключается в создании в отдельных субъектах РФ нескольких специализированных арбитражных судов первой инстанции, разрешающих (специализирующихся на разрешении) отдельных крупных категорий дел - о банкротстве, налоговых и т.д. Но оптимальным для такого реформирования может быть арбитражный суд субъекта РФ с весьма компактной территорией этого субъекта, типа г. Москвы. И эффект прямого - в географическом смысле - приближения арбитражного суда как органа, отправляющего экономическое правосудие, к месту, где в нем имеется наибольшая потребность для участников экономических отношений, здесь попросту не проявится.
Способ более перспективен, и эффект его может проявиться даже в отдельных арбитражных судах субъектов РФ с числом судей куда меньше 40. О чем речь? О крупном промышленном городе, с развитой банковской системой, с здравомыслящим, рыночно ориентированным городским руководством, т.е. если в этом городе экономическая жизнь бурлит и если этот город - не областной (краевой, окружной) центр, не столица республики в составе России, то именно он - объект нашего внимания.
С одной стороны, в нем нет арбитражного суда, более того, областной центр, а следовательно, арбитражный суд, от него могут находиться (а в реалии так и бывает) за сотни километров. С другой стороны, в нем десятки, сотни различных предпринимательских структур разных организационно-правовых форм, действующих на базе различных форм собственности. Они самым тесным образом взаимодействуют, между ними заключаются многочисленные сделки, договоры, соглашения... Как всегда и везде, немало сделок нарушается, исполняется не в полной мере или не исполняется совсем. Наносят, как известно, предпринимательские структуры ущерб друг другу и во внедоговорных отношениях, в результате чего возникают деликтные обязательства. Хозяйствующие субъекты такого города взаимодействуют и с налоговыми органами, таможней и пр. Поэтому, с третьей стороны, сегодня потерпевшие хозяйствующие субъекты такого города для защиты своих нарушенных прав и законных интересов (мы принимаем во внимание лишь те случаи, когда нарушителями являются хозяйствующие субъекты либо муниципальные и иные органы, которые с потерпевшими дислоцируются в одном - данном - городе) вынуждены обращаться в арбитражный суд, находящийся от них (от спорящих сторон) за сотни километров.
Естественно, это означает, что:
а) по каждому делу за сотни километров едут (летят) представители обеих (а то и трех, четырех) сторон по делу, нередко - не по одному, а с руководителями, бухгалтерами, иными специалистами, да едут не один раз, поскольку нередко рассмотрение дела откладывается, переносится;
б) сам спор возник в месте нахождения спорящих сторон, а поскольку основная масса экономических споров есть результат экономического правонарушения, само по себе разбирательство дела в отрыве от места "возникновения" дела, месторасположения доказательств по делу и пр., т.е. положение, когда экономическое правонарушение и его "разбор" разделяют сотни и тысячи километров, естественным назвать нельзя;
в) особенно это неразумно в случае с миноритарными акционерами  - им всем, кто посчитает свои права и интересы нарушенными, а таких может быть сотни, тысячи по одному делу (об этом ниже) нужно будет обращаться также в территориально далекий арбитражный суд округа (области), притом что все они - и истцы, и ответчики - живут рядом, в одном населенном пункте.
Института групповых исков, как и исков о присоединении и т.п. отечественное арбитражное процессуальное законодательство не знает, поэтому к одному ответчику и по одному предмету одномоментно могут быть предъявлены сотни исков. Такую картину вообразить очень трудно, а разрешить ситуацию будет еще труднее. Любым арбитражным судом (его сотрудниками) это будет расценено минимум как стихийное бедствие.
Конечно, в тех городах и прочих населенных пунктах, где экономическая жизнь еле-еле теплится, где предпринимательские структуры друг с другом заключают лишь несколько договоров в год и количество экономических споров по ним - от силы десяток-два в год, проблему острой назвать нельзя. Однако в тех крупных населенных пунктах  - не областных (краевых) центрах, где (и это единственный разумный критерий) экономических споров, подведомственных арбитражному суду, в которых все спорящие стороны "живут" в этом населенном пункте, сотни и тысячи в год, эта проблема весьма актуальна. И решать ее надо радикально: если положение с количеством споров и его участниками устойчивое (сотни, тысячи в год), и никаких изменений в этом плане не производится, то имеет смысл приблизить суд и к участникам этих споров, и к месту их возникновения. При этом вовсе не обязательно, чтобы "базовый" арбитражный суд субъекта РФ был крупным.
Классическими примерами целесообразности реализации обозначенного положения могут служить арбитражные суды Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов. Это небольшие суды (соответственно 24 и 16 судей), но с достаточно высокой нагрузкой (соответственно 45 и 29 дел в месяц на одного судью), притом что далеко не все ставки судей укомплектованы. Столицы обеих округов - небольшие (в Салехарде, в частности, всего 34 тыс. жителей, да и в Ханты-Мансийске немногим больше), без какой-либо развитой промышленности, и именно поэтому укомплектовать вакансии арбитражных судей профессионалами нужной  - высокой - квалификации там не просто. Вместе с тем на расстоянии в несколько сотен километров от столиц обоих округов находятся крупные города (в Ханты-Мансийском автономном округе это г. Сургут, Нижневартовск, Нефтеюганск, Когалым, в Ямало-Ненецком автономном округе - г. Новый Уренгой, Ноябрьск, Надым, Нягань) с сотнями (или чуть меньше в некоторых из них - свыше 300 тыс.) тысяч жителей каждый, с развитой промышленностью и бурной, ориентированной прежде всего на нефтегазодобычу, экономической жизнью, и в каждом из этих городов в год возникают многие сотни "парных" экономических споров, т.е. их участники находятся именно в этом городе), экономических споров, которые разрешаются за сотни километров от места их возникновения  - соответственно, в г. Ханты-Мансийске и Салехарде. Учитывая, что подчас от названных городов до столиц автономных округов "только самолетом можно долететь", эти регионы - готовая почта для эксперимента с созданием территориально обособленных структур арбитражных судов Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов.
Можно назвать несколько вариантов создания еще одного или нескольких арбитражно-судебных органов по разрешению экономических споров в одном субъекте РФ:
а) в качестве "равноправных" в организационном и прочих смыслах с уже действующим арбитражным судом, расположенным в областном (окружном, краевом, республиканском) центре, будучи никак с ним не связанных (что соответствует п. 2 ст. 34 Закона об арбитражных судах);
б) в качестве филиала, отделения (до начала 50-х гг. ХХ в. нечто подобное существовало в рамках районных народных судов), постоянно действующего выездного заседания, выездной сессии, представительства (либо, как закреплено в законе, постоянного судебного присутствия) арбитражного суда, "главная контора" которого будет по-прежнему дислоцироваться в областном, краевом центре и т.д.
Может быть применен и смешанный вариант, когда "отпочковывание" от арбитражного суда субъекта РФ его "части" происходит более-менее длительное время: на первом этапе в отдаленном крупном городе осуществляет экономическое правосудие откомандированный из областного центра арбитражный судья (и здесь большую помощь могут оказать арбитражные заседатели, проживающие и работающие в этом же городе); на втором этапе - это уже относительно автономная структура со своим небольшим вспомогательным аппаратом, связанная с арбитражным судом области менее тесными узами, но тем не менее являющаяся его территориальным судебным подразделением, и т.д.; на последнем этапе - это полностью самостоятельное низовое звено системы арбитражных судов.
В первом приближении с достаточной долей условности можно предположить, что если несколько лет подряд между хозяйствующими субъектами, расположенными в одном крупном городе (не административном центре субъекта РФ), возникает не менее 150 экономических споров, из расчета нагрузки на одного судью арбитражного суда более 15 дел в месяц, вытекаюших прежде лишь из гражданско-правовых отношений, а с 2002 г. - и из тех административных отношений, споры по которым согласно АПК РФ разрешаются судьей единолично, и если нет оснований предполагать сокращение числа этих споров (в настоящее время тенденция роста числа споров, а значит, и нагрузки арбитражных судей наблюдается, одновременно имеет место и "усложняемость" арбитражных дел) имеет смысл в таком городе создать территориальное подразделение арбитражного суда субъекта РФ.
Сегодня же, к сожалению, реальность такова, что нередко потерпевший хозяйствующий субъект именно в силу того, что государственный арбитражный суд, призванный разрешить его дело по первой инстанции, находится очень далеко, за сотни километров, а нарушитель - рядом, либо отказывается от защиты своих нарушенных прав, либо такая защита осуществляется не в судебных органах и не в правовых формах, а иногда - с помощью "криминальных разборок". Бывает, что спор разрешает криминальный "авторитет". И чем дальше от спорящих сторон арбитражный суд, тем ближе криминальный "судья", особенно если спорящие стороны расположены в одном городе, где есть свой "смотрящий" - он-то и выполнит роль "судьи". Необходимость вытеснения такого криминального "судопроизводства" легальным арбитражным судопроизводством - дополнительный аргумент за создание еще одного - в нижнем звене системы арбитражных судов  - судебного органа в форме его территориального подразделения (естественно, там, где это целесообразно).
Разумеется, реализации этого предложения должен предшествовать значимый по репрезентативности результатов эксперимент, а тому, в свою очередь, должны предшествовать предварительные научные исследования с использованием методов имитационного моделирования. И, по всей видимости, 10 таких территориальных подразделений, на создание которых ориентирована арбитражно-судебная система, для России недостаточно.
Генеральную линию приближения правосудия к населению в России законодатель определил, создав системе судов общей юрисдикции мировую юстицию. В этом же русле и будет происходить формирование более близких к хозяйствующим субъектам РФ структур (звеньев) судебных органов, осуществляющих экономическое правосудие. Особых проблем с приведением в соответствие арбитражного процессуального законодательства здесь не усматривается - при условии, что как территориальные подразделения арбитражного суда субъекта РФ, создаваемые не повсеместно, а при явно выраженной целесообразности, так и дополнительно созданные новые "полнокровные" арбитражные суды одного субъекта РФ, будут рассматривать дела исключительно по первой инстанции; ни о каком возложении на них обязанностей по рассмотрению апелляционных жалоб речи быть не может по определению.
К настоящему времени вопрос о месте дислокации всех 20 арбитражных апелляционных судов уже решен Пленумом ВАС РФ. Выбор места дислокации каждого из этих судов определялся с учетом ряда факторов, среди которых фактор нежелательности совмещения в одном городе апелляционного и кассационного арбитражных судов был не последним. Ошибка в выборе здесь может обернуться не только серьезными народнохозяйственными потерями (лишним, например, плечом пассажирско-почтовых транспортных коммуникаций), но и тем, что спорящие стороны будут подчас игнорировать апелляционную инстанцию и обращаться непосредственно (на 31-й день после вынесения решения в первой инстанции) в кассационную инстанцию.
Эта же ошибка может повлечь и более отдаленные последствия, когда будут создаваться постоянные судебные присутствия арбитражных апелляционных судов в целях, как это сказано в п. 1 ст. 33.11 Закона об арбитражных судах, приближения правосудия "к месту нахождения или месту жительства участвующих в деле лиц, находящихся или проживающих в отдаленных местностях, а также с учетом количества дел, рассматриваемых арбитражными апелляционными судами в отдельных местностях". Число арбитражных дел, рассматриваемых территориальным подразделением - постоянным судебным присутствием, может превысить, и намного, число дел, приходящихся на "родительский" суд.
И все-таки реализация этого предложения не решит - полностью и окончательно - проблему территориального приближения спорящих в режиме арбитражного судопроизводства сторон, а следовательно, места возникновения экономического спора, к судебному органу, этот спор разрешающему. Другими словами, радикальным в этом плане будет являться предложение о продлении судоустройственного сегмента механизма экономического правосудия дальше, на самую возможную для этого, в территориальном смысле, глубину. Особенно это важно для сельхозпроизводителей, в лесном хозяйстве и др. отраслях экономики, где предпринимательская деятельность сосредоточена, и, следовательно, экономические споры возникают в глубинке, вдали даже не от областных (краевых, республиканских), а и от районных центров.
Таким образом, вновь в поле внимания оказывается мировая юстиция. Сегодня мировой судья ни в какой части не рассматривает никакой экономический спор, но его правомочия, закрепленные в ч. 1 ст.  28 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. "О судебной системе Российской Федерации", в соответствии с которой "Мировой судья в пределах своей компетенции рассматривает гражданские, административные и уголовные дела в качестве суда первой инстанции", в принципе не отвергают перспективы распространения на мировую юстицию компетенции по осуществлению - в четко очерченных границах - и экономического правосудия.
Разумеется, в силу ч. 1 ст. 1 Федерального закона "О мировых судьях в Российской Федерации" мировые судьи являются судьями общей юрисдикции субъектов РФ, но они входят в единую судебную систему страны. Понятно, что мировые судьи сегодня загружены делами "своей" подведомственности (и подсудности) сверх всякой меры, например, в 2004 г. мировые судьи Вологодской области рассмотрели 38 процентов уголовных, 76 процентов гражданских и 94 процента административных дел от всех дел, рассмотренных в области (при этом мировой судья 53-го участка один рассмотрел в 2004 г. 64 уголовных, 199 гражданских и 685 административных дел, а весь районный суд в составе трех судей, на территории юрисдикции которого дислоцируется этот мировой судья, рассмотрел 50 уголовных, 138 гражданских и 5 административных дел*(482).
Но, с другой стороны, мировые судьи, их судебные участки (из расчета: 1 участок на 15-30 тыс. населения) действительно на два порядка территориально более близки к предпринимательской среде. И действительно, арбитражные суды, в первую голову - арбитражные суды субъектов РФ как суды первой инстанции, в силу отсутствия в АПК РФ минимального размера требований, с которыми истец (заявитель) к ним обращается, "захламлены" копеечными (в прямом смысле) спорами, особенно "силами" налоговых органов и учреждений Пенсионного фонда РФ (а ведь органы госарбитража дела до 100 руб. вообще не рассматривали, при этом 100 руб. до 1991 г. и 100 руб. сейчас - большая разница).
С третьей стороны - линия на урегулирование экономических споров во внесудебном порядке и на досудебных стадиях в максимально больших объемах, что должно ослабить нагрузку на арбитражные суды, объективно имеет предел, даже если речь идет о "копеечных" спорах. Например, Конституционный Суд РФ постановлением от 17 декабря 1996 г. признал нормы закона, дающие право налоговым органам производить взыскание с юридических лиц недоимок по налогам, а также пени в случае задержки уплаты налоговых органов в бесспорном порядке, не противоречащих Конституции РФ, но нормы закона, предоставляющие право налоговым органам производить взыскание с юридических лиц сумм штрафов, а также всей суммы сокрытого или заниженного дохода (прибыли) в бесспорном порядке без их согласия, признал не соответствующими Конституции РФ, ее ст. 35 (ч. 3), 45 и 46 (ч. 1 и 2). Таким образом, эти требования, включая "копеечные" в любом случае должны будут и впредь предъявляться в суд и рассматриваться в судебном порядке, но в принципе могут войти и в компетенцию мировых судей.
С четвертой стороны, арбитражное судопроизводство отличается, что общеизвестно, повышенными требованиями к процессуальному оформлению материалов дела и осуществлению всех судебных процедур. Напротив, мировые судьи максимально, насколько это возможно, адаптированы к нуждам обращающихся к ним за защитой своих прав, не подкованных в специальных юридических знаниях и не имеющих возможности заручиться поддержкой людей, таковыми знаниями обладающих (низкая рентабельность в сельскохозяйственном, например, производстве, не позволяет "нанять" адвокатов). Сегодня именно мировая юстиция уже научилась отзываться на нужды малообеспеченных и не обладающих юридическими знаниями граждан, обращающихся к ней с небезукоризненно оформленными правовыми документами, решать спорные вопросы по существу, не "слишком" придерживаясь формальных аспектов дела.
И, наконец, с пятой (отнюдь не по значимости) стороны, сложившееся в обществе мнение о том, что российская деревня "спилась", не подлежит никакой трансформации и даже не нужно пытаться этим заниматься - дело, мол, гибкое, а отсюда - предпринимательской деятельностью российский селянин (а сельских жителей в России сегодня - 40 млн человек) не занимается, за редким исключением, и заниматься не будет, значит, и проблем с защитой своих имущественных прав в сфере экономики у него нет и т.д., неверно.
Изменение отношения селян к институту собственности в современной России зафиксировали ученые Института комплексных социальных исследований РАН (ИКСИ РАН) в новом аналитическом докладе "Собственность в жизни россиян: домыслы и реальность"*(483). Целью исследования было, в числе прочего, выяснить: как россияне относятся к собственности, как это отношение отражается на их внутреннем мире, на практике их экономического поведения. Кроме ряда интересных в информационном, сущностном и мировоззренческом моментах (например, большой величины правового нигилизма: 78 процентов опрошенных утверждают, что у них есть недвижимость в собственности, но только 69 процентов отметили, что у них на руках есть оформленные документы на право владения этим имуществом, следовательно, примерно 15 млн человек считают, что собственность у них есть, а с точки зрения закона выходит совсем наоборот; или - возникшие в 1990-е гг. крупные состояния не рассматриваются сегодня большинством населения как легитимные), результаты исследования позволили выделить четыре группы россиян, различающихся в своем отношении к собственности по совокупности ряда показателей ценностного мировоззренческого характера, в числе которых модернистов - 31 процент и промежуточная между модернистами и традиционалистами группа - 42 процента, т.е. приверженцы модернистских воззрений, больше ориентирующиеся на развитие рациональных форм использования собственности, составляют почти 3/4 опрошенных. Главное здесь - модернистский тип отношений к собственности все активнее проникает и в сельскую местность: пятую часть селян можно уверенно отнести к модернистам. Это позволило специалистам сделать вывод: укрепившийся в российской глубинке традиционализм, замедляющий и препятствующий росту уровня жизни жителей села, пусть медленно, но все-таки отходит назад и имеет возможность трансформироваться во что-то новое. При этом промежуточная группа есть сегодняшний день России, ее среднестатистическое лицо, в то время как модернисты - ее будущее на 20 и более лет.
Но все-таки современный российский селянин, в силу своего менталитета, сезонного характера сверхплотной загруженности, административно-территориальных особенностей своего места жительства и работы, низкой рентабельности своего труда и других факторов нуждается в более гибком, лучше приспособленному к его особенному статусу общему организационно-правовому механизму защиты его имущественных прав и законных интересов посредством разрешения экономических споров.
Таким образом, единственным выходом из создавшегося положения, учитывающим все пять сторон (граней) проблемы, причем выходом радикальным будет представление мировой юстиции, дислоцирующейся в сельской местности, возможности разрешать экономические споры, естественно, до определенного "порога" по размеру требований и с некоторыми иными разумными ограничениями. Поскольку по таким делам апелляционной инстанцией целесообразно оставить апелляционный арбитражный суд, реализация данного погашения, ко всему прочему, позволит частично освободить мировых судей от чрезмерной опеки районных судов (точнее - председателей районных судов), придатком которых они стали вопреки базовой идеологии мировой юстиции.
Реализация данного предложения не будет безпроблемной, прежде всего в силу необходимости изменения базовой концепции принадлежности мировой юстиции исключительно к системе судов общей юрисдикции. Но поскольку среднестатистический мировой судья в России сегодня - воистину универсал, разрешающий, и неплохо, дела (мелкие, как их называют) и уголовные, и гражданские, и административные, расширение его предметной юрисдикции и на мелкие экономические споры в принципе не создаст трудностей ни в организационном плане (ряд судебных участков просто потребуется разукрупнить), ни в законодательном плане (это - дело законопроектанта), ни в психологическом плане (благо, есть хороший и обширный зарубежный опыт).
Но это, разумеется, потребует выхода за рамки судоустройственного сегмента организационно-правового механизма экономического правосудия в направлении, охватывающем судоустройственный сегмент механизма всего российского правосудия, т.е. с охватом и системы судов общей юрисдикции, и конституционно-уставной ветви судебной власти. А если судоустройственный сегмент рассматривать в широком смысле, с включением в него сегмента механизма третейского судоустройства и т.д., то объем всего законодательного поля, регулирующего - в широком понимании - судоустройство в нашей стране, будет представлять (да он и сейчас уже представляет) весьма внушительный фундамент российского правосудия.
Этот фундамент сегодня состоит из достаточно большого числа законодательных актов, в том числе и в первую голову - федеральных конституционных законов, единой (общей) законодательной основы, за исключением Конституции РФ, не имеющей, и, к сожалению, не всегда синхронизированных между собой. Имеет, как известно, этот фундамент и значительные лакуны - отсутствует федеральное конституционное законодательство о судах общей юрисдикции, начиная с районного звена и завершая Верховным Судом РФ. Имеет он и концептуально определенную незавершенность в виде административно-судебной системы - самостоятельной либо в качестве подсистемы системы судов общей юрисдикции.
Развиваясь прежним курсом и на основе прежней законотворческой методологии, мы будем иметь еще большее число законодательных актов, все меньше синхронизированных и гармонизированных между собой. Поэтому есть основание полагать, что в обозримом будущем законодательство о судоустройстве в России будет кодифицировано, будет разработан и принят на базе единой, глубоко, научно проработанной концепции в форме не обязательно кодекса о судоустройстве в РФ (судоустройственного кодекса РФ), а, к примеру, федерального конституционного закона о судоустройстве в РФ. Действующий Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" роль кодифицированного законодательного акта о судоустройстве РФ выполнить не сможет по определению: у него для этого неподходящая структура и принимался он с иными целями и для решения иных задач. Кроме того, исходя из тезиса: центральным звеном судебной системы является судья, не исключено и включение в кодифицированный законодательный акт о судоустройстве разделов о статусе лиц, осуществляющих правосудие, и об органах судейского сообщества.
Что касается создания судебных палат по рассмотрению отдельных категорий дел в Президиуме ВАС РФ (это предусматривалось в законопроекте, но не вошло в закон), то здесь проблема заключается в необходимости расширения доступа к арбитражному судопроизводству в надзорной инстанции. АПК РФ 2002 г. содержит в этой части ряд нововведений: устанавливается, например, что теперь с протестом в порядке надзора не будут входить лица с дискреционными полномочиями, а надзорную жалобу смогут подавать все заинтересованные стороны по делу; решать вопрос о приеме надзорной жалобы к рассмотрению Президиумом ВАС РФ будет "тройка" судей ВАС РФ, и т.д. Нововведения позволяют сохранить четвертую - надзорную инстанцию в арбитражном процессе (даже авторы, считающие такую инстанцию лишней, не требуют ее немедленного упразднения)*(484), решить ряд иных задач. Таким образом, в целом на этом судопроизводственном уровне положение дел улучшилось. Однако радикальными предусмотренные в АПК РФ в этом звене системы преобразования назвать нельзя, и всех серьезных судопроизводственных проблем, стоящих перед ВАС РФ как надзорной судебной инстанцией, они не решат, поскольку незатронутой осталась судоустройственная часть ВАС РФ. Но об этом ниже.
Что касается намеченного законодателем создания в структуре арбитражных судов коллегий по рассмотрению отдельных категорий арбитражных дел, то и здесь проблема достаточно сложна. Так, для того чтобы они могли рассматривать, например, дела о несостоятельности (банкротстве) предпринимательских структур (не исключено экономическое банкротство и муниципальных образований, и даже - не дай бог - субъектов РФ) потребуются особые арбитражно-судебные процедуры, сегодня нам неизвестные, которые тем не менее должны будут осуществлять исключительно арбитражные суды (в отношении муниципальных образований - видимо, арбитражные суды субъектов РФ, а в отношении субъектов РФ - ВАС РФ в первой инстанции). Такие коллегии должны будут рассматривать налоговые споры; споры с участием средств массовой информации, о защите чести, достоинства и деловой репутации (пока господствует точка зрения, согласно которой у организаций "нет чести и достоинства", и поэтому с их участием экономическим спор может быть только о защите деловой репутации. По нашему мнению, это не всегда так, ведь честь и достоинство есть у индивидуального предпринимателя, зарегистрированного в таком качестве, а он-то  - явно сторона в арбитражном процессе, и его честь и достоинство  - как предпринимателя - могут отличаться от чести и достоинства его же, но уже как физического лица; то же относительно хозяйственного общества с одним (или с тремя) учредителем - физическим лицом (или - с тремя) и т.д.); споры по патентозащищенности изобретений, если не будет создан специальный Патентный суд, и т.д.
Есть смысл и в создании коллегий по так называемым акционерным (корпоративным) делам. В официальной арбитражно-судебной статистике этой категории (группы) экономических споров нет. И выделить ее трудно, потому что сюда она должна включить споры и дела, выделяемые по различным признакам и критериям. Наиболее специфическими чертами акционерной категории (группы) споров и иных дел, подведомственных арбитражному суду, являются следующие.
1. Многие эти споры - это споры между акционером (учредителем) и органом управления акционерного общества (АО). Здесь весьма специфичен субъектный состав участников спора; предмет же его  - обычно это признание недействительным решения (полностью или частично) общего собрания АО - тоже специфичен. При этом если акционер - физическое лицо, но не зарегистрированный официально предприниматель, то спор теперь подлежит разрешению также в арбитражном суде. Если акционер - юридическое лицо либо зарегистрированный в установленном порядке предприниматель - физическое лицо, то спор и теперь, и ранее был подведомствен арбитражному суду. Однако с учетом нового субъектного состава участников акционерного спора очень непросто будет провести "водораздел" в споре между, например, генеральным директором ОАО и самим ОАО, по предмету спора: будет ли этот спор экономическим и подведомственным арбитражному суду, или трудовым и подведомственным суду общей юрисдикции? И нет ли смысла все "акционерные" дела, независимо от предмета спора, передать арбитражному суду? Правда, в таком случае арбитражным судам придется рассматривать и такие не свойственные им дела, как, например, наследственные, когда по завещанию переходят ценные бумаги и это завещание оспаривается; об оспаривании договора дарения акций; дела, связанные с владением (и управлением) акциями несовершеннолетними либо взрослыми - не полностью дееспособными и множество иных. Для решения этой проблемы, возможно, следует провести локальный эксперимент.
2. Во многих акционерных обществах закрытого типа число акционеров минимально - два-три. Соответственно, общие собрания акционеров таких АО по процедурам их проведения значительно отличаются от общих собраний АО открытого типа с сотнями, тысячами акционеров. Уставы же основной массы "малосоставных" АО эти особенности либо не учитывают совсем, либо учитывают недостаточно. Этим обусловлены особенности оценки и анализа арбитражными судами в процессе разрешения экономических споров доказательств соблюдения процедур при принятии решений общим собранием акционеров такого АО. Ряд особенностей связан со сбором и оценкой доказательств при разрешении арбитражными судами таких дел.
3. В отдельных случаях споры экономического характера возникают и между акционерами - физическими лицами одного АО, между владельцами обычных акций и владельцами привилегированных акций одного АО. При этом, что, по-видимому, закономерно, владельцами обычных именных акций являются чаще всего работающие в АО, т.е. физические лица, которых с АО связывают не только акционерные, но и трудовые, обычно  - многолетние отношения, а владельцами привилегированных акций  - пенсионеры, ранее работавшие на этом предприятии и получившие акции в процессе приватизации и преобразования его в АО. И бывает, что интересы двух групп акционеров иногда расходятся: работающие в предприятии склонны инвестировать доходы АО в развитие производства, пенсионеры же предпочитают дивиденды. И такая социальная составляющая отнюдь не безразлична для арбитражного суда.
Можно назвать и другие особенности экономических споров акционерного профиля, связанные со спецификой субъектного состава участников спора, предмета и оснований спора, способов доказывания, судебных процедур, исполнительного производства и т.д. и т.п. Например, споры между АО и его дочерним обществом при даче первым второму обязательных для второго указаний и причинением в результате этого ему ущерба; по ведению реестра акционеров в АО; по спорам о процедурах отчуждения акционерами своих акций в АО; по спорам между обособленными подразделениями (филиалами, представительствами - не юридическими лицами) одного АО, а также между ними, с одной стороны, и органом управления АО - с другой; по процедурам голосования на общем собрании акционеров АО, практически по всему спектру исключительных полномочий общего собрания АО и т.д. Особенную специфичность акционерным спорам придают "наслоения" антимонопольных отношений, когда, например, у одного из акционеров появляется "блокирующий" пакет акций. Подавляющее число акционерных споров все еще несет в себе и приватизационный "запал" - ведь многие АО образовались в процессе приватизации, и при разрешении подобных споров приходится "разгребать" археологические "завалы" и хронологические наслоения приватизационного законодательства. Здесь же следует упомянуть институт косвенных исков и институт групповых исков. Все это позволяет считать обоснованной следующую мысль: экономические споры акционерного профиля, вообще экономические споры "с акционерным акцентом", базирующиеся на акционерном законодательстве (как материально-правовом, так и процессуально-процедурном), несмотря на разнообразие, весьма специфичны, что позволяет им претендовать на собственный сегмент в общем организационно-правовом арбитражно-судебном механизме их разрешения.
Однако здесь, как это нередко бывает, решение одной проблемы порождает другую. Далеко не все миноритарные акционеры - сутяги либо "наемники" конкурентов тех предприятий, одной-двумя акциями которых они владеют. В масштабе страны как раз наоборот: основная масса миноритарных акционеров - добропорядочные и добросовестные граждане, получившие свои акции в ходе приватизации объектов государственной и муниципальной собственности, в большинстве случаев - тех именно предприятий, где они работали долгие годы. В большинстве некрупных городов и иных населенных пунктах дело обстоит именно так. И в ряде случаев, иногда в силу субъективных факторов, недовольство данных акционеров вызывают действия генерального директора, совета директоров либо общего собрания акционеров в прошлом "родного" предприятия, например, принятие решения о невыделении в отчетном году части доходов для выплаты дивидендов по акциям либо об их низкой ставке. Право на дивиденд, как известно, может быть корпоративным (членским) и кредиторским (обязательственным) и представляет собой установленную законом возможность владельца акции получить часть прибыли от деятельности акционерного общества.
В некоторых нефтегазодобывающих компаниях севера Тюменской области, к примеру, иногда размер дивиденда, даже приходящийся на одну-единственную акцию, может составлять приличную сумму, особенно в сравнении с размером пенсии владельца этой акции.
Таким образом, желание миноритарного акционера защитить свои права и законные интересы, вызванное действиями руководящих органов предприятия, вполне естественное. С учетом же большого числа миноритарных акционеров (десятков миллионов), эта проблема может для России стать политически значимой.
Представим себе средний город на севере Тюменской области, где  - достаточно часто - градообразующим предприятием является нефте(газо)добывающая, и весьма прибыльная, структура, а множество миноритарных акционеров этого предприятия - жители данного города, многие из которых - уже не работники этого предприятия. Принятие руководящими органами АО определенного решения (например, о проведении общего собрания акционеров с включением в повестку дня вопроса об отказе в выплате дивидендов, о низком их размере и т.п.) может быть расценено этими миноритарными акционерами (а их в городе - сотни, может быть, тысячи) как нарушение их имущественных прав и законных интересов. Раньше они могли обращаться за защитой своих прав и интересов по месту жительства - в районный (городской) суд системы судов общей юрисдикции. С передачей корпоративных дел в ведение арбитражных судов им придется обращаться в арбитражные суды, а низовым звеном в этой системе является арбитражный суд субъекта РФ, и это уже проблемы - для акционеров - совсем другого уровня.
Возникает также потребность обратить большее - в организационно-судебном смысле - внимание на особенности экономических споров (и соответственно, на механизм их разрешения), возникающих между хозяйствующими субъектами одной хозяйственной ассоциации, одного хозяйственного объединения, холдинга, концерна, консорциума, синдиката, финансово-промышленной группы и тому подобного образования (далее - объединения). Раньше, как известно, такие споры рассматривали ведомственные арбитражи, практически не взаимодействующие с органами госарбитража (в Болгарии, например, действовали государственные ведомственные арбитражи, т.е. были созданы специальные структуры госарбитража для рассмотрения хозяйственных споров исключительно между предприятиями одного министерства, ведомства и т.п.).
В России в настоящее время роль ведомственных арбитражей играют постоянно действующие так называемые институциональные третейские суды по разрешению экономических споров. Они крайне мало взаимодействуют с арбитражными судами, практически лишь на стадии исполнительного производства, да и то далеко не всегда. Между тем объективная потребность в наличии собственного организационно-правового механизма разрешения экономических споров между звеньями (членами) объединения у этого объединения, его органа управления, имеется. Она обусловлена прежде всего необходимостью учета ведомственно-локальных актов объединения и общей линии, проводимой органом управления объединения. Как раньше ведомственные арбитражи, так и сейчас институциональные третейские суды - мощный рычаг воздействия в руках органа управления объединением по отношению к входящим в его состав хозяйствующим структурам. Кстати, есть и такие третейские суды, которые в соответствии с собственным положением наделены полномочиями разрешать экономические споры и с участием структурных подразделений, не являющихся юридическими лицами.
Можно, конечно, и относительно такого объединения сказать: это его частное дело, какой механизм разрешения внутренних экономических споров он выберет. Ну а если речь идет об объединении, полностью хозяйствующем на основе государственной (муниципальной) собственности? Следует ли и здесь государству самоустраниться?
Таким образом, следует констатировать, что наблюдается усиление тенденций, способных создать ситуацию, при которой:
а) налицо потребность в особом механизме разрешения экономических споров и иных дел между звеньями одного объединения;
б) имеющиеся механизмы "не вписаны" в единую судебную систему страны, созданную для разрешения именно экономических споров, и в своей деятельности не придерживаются единой арбитражно-судебной практики или учитывают ее не в полной мере;
в) третейские суды по тем или иным причинам здесь "не тянут" и т.д.
Ситуация предельно ясна: ведомственные арбитражи ликвидированы и ничем не заменены, а потребность в органах, которые выполняли бы их функции, сохранилась. Чем эту лакуну заполнить? Естественно, структурами, являющимися в процессуально-предметном, компетенционном смысле правопреемниками ведомственных арбитражей. Только уровень этого правопреемника должен быть выше. Иными словами, ему нужно придать черты самостоятельной ветви власти. Если общее собрание членов объединения - законодательная в объединении власть, а правление (и т.п.) объединения - исполнительная в объединении власть, то самостоятельной судебной властью в объединении сможет стать только государственная (а отнюдь не третейская, сиречь - общественная) судебно-арбитражная структура. Но это также предмет прежде всего научных исследований.
Не из числа первоочередных, но тем не менее могущей стать насущной является проблема укрепления вертикали арбитражно-судебной ветви государственной власти. В системе арбитражных судов она более остра (точнее, может стать таковой в будущем), чем в системе судов общей юрисдикции по причине отсутствия в ней судебного департамента. В результате 112 (с созданием всех апелляционных арбитражных судов) судебных учреждений замыкаются - в управленческом смысле - на ВАС РФ, а эффективно управлять таким большим числом объектов невозможно.
Строго говоря, вертикаль судебной ветви власти может рассматриваться:
1) как форма инстанционной подведомственности дел, закрепленная процессуальным законодательством, и посягать на ее независимость как извне, так и изнутри нельзя;
2) обычная вертикаль федеральных государственных учреждений одного ведомства, имеющая ряд особенностей, а именно:
а) в системе арбитражных судов - все арбитражные суды, как субъектов РФ, так и федеральные арбитражные суды округов, а также апелляционные, которые вскоре будут созданы, подчиняются - в организационном, финансовом, кадровом и т.п. плане непосредственно ВАС РФ;
б) в системе судов общей юрисдикции - решение основной части организационных, финансовых и т.п. вопросов там возложена на Судебный департамент при ВС РФ, который сам правосудие не осуществляет;
в) в конституционно-уставной ветви судебной власти - отсутствие организационных, финансовых, процессуальных, и даже методических связей между КС РФ и конституционными (уставными) судами субъектов РФ.
Названная выше проблема может и должна решаться путем комплексного укрепления обеих форм вертикали судебной ветви государственной власти. В качестве одного из радикальных предложений может быть рекомендована следующая структурная реорганизация этой вертикали, которая может быть реализована, естественно, лишь в системе судов общей юрисдикции и в арбитражно-судебной системе, т.е. там, где имеется системная вертикаль властно-организационных и процессуальных полномочий. Речь идет о ступенчатом делегировании этих полномочий по вертикали. По должности председатель арбитражного суда субъекта РФ будет одновременно являться заместителем председателя апелляционного арбитражного суда; соответственно, председатель апелляционного арбитражного суда будет председателем арбитражного суда кассационной инстанции; председатель арбитражного суда кассационной инстанции будет по должности заместителем председателя ВАС РФ, у которого, таким образом, будет семь отраслевых и 10 территориальных заместителей. Те вопросы, которые председатель арбитражного суда субъекта РФ, равно - председатель арбитражного суда апелляционной или кассационной инстанции не может решить в таком качестве, он сможет решить в должности заместителя председателя вышестоящего арбитражного суда  - как в процессуальном, так и в организационном плане. То же может быть реализовано в системе судов общей юрисдикции - с созданием там окружных судов.