Клеандров М.И. Экономическое правосудие в России: прошлое, настоящее, будущее

Глава 3. Совершенствование судопроизводственного сегмента механизма экономического правосудия в России

Как было верно подмечено в юридической литературе, развитость процессуального права и в целом правовых процедур является одним из основных показателей качества правовой системы, отражает степень ее зрелости, цивилизованности, общей и правовой культуры*(499). Это в полной мере можно отнести к арбитражному процессуальному праву, к судопроизводственному сегменту механизма российского экономического правосудия, где требуется дальнейшее развитие процессуальных и процедурных норм, и их детальная - вплоть до мелочей - проработка. Это не исключает, а наоборот, предполагает нормативное урегулирование упрощенного порядка рассмотрения дел в арбитражных судах, представляющего собой, как отмечается в литературе, освобождение от процессуальных обязанностей суда с одновременным возложением дополнительных процессуальных обязанностей и риска совершения или несовершения процессуальных обязанностей и бремени, установленных для участников гражданского судопроизводства*(500).
Необходимость совершенствования процессуального сегмента современного механизма российского экономического правосудия обусловлена в первую очередь тем, что количество дел, подлежащих рассмотрению и разрешению в арбитражных судах страны, сопряженное с их усложняемостью (об этом свидетельствует хотя бы элементарное увеличение объема среднестатистического дела: еще лет 10 назад он редко превышал один том; теперь же суды рассматривают многотомные дела, что означает увеличение времени для подготовки и рассмотрения по существу на одно дело), растет намного более быстрыми темпами, чем количество арбитражных судей, эти дела разрешающих, даже с учетом введения в штат арбитражных судов помощников судей (по одному помощнику каждому судье) и секретарей судебного заседания, а также существенного улучшения организационного, материально-технического и информационного обеспечения арбитражных судов и т.п.
Еще в 1996 г. в системе арбитражных судов России (как, кстати, и в системе судов общей юрисдикции) проводились исследования по определению оптимальных нормативов нагрузки на арбитражного судью  - в разрезе разных инстанций арбитражного судопроизводства. Был даже заключен соответствующий договор между ВАС РФ и НИИ труда Минтруда России. Результаты исследований гласили: средняя научно обоснованная нагрузка на арбитражного судью должна составлять 15 дел в месяц. Каким-либо нормативным актом эта цифра закреплена не была, в том числе, видимо, и по причине невозможности официального закрепления прямой зависимости числа дел, разрешаемых арбитражными судами, от числа судей, эти дела разрешающих, так как потребовалось бы резкое увеличение штатной численности арбитражных судей и обслуживающего персонала арбитражных судов, а значит - адекватного роста объемов бюджетного финансирования. Решение проблемы роста числа дел (даже без учета их усложняемости) посредством увеличения числа судей  - заведомо экстенсивный путь развития арбитражно-судебной системы России. И тем не менее разработка научно обоснованных нормативов нагрузки на арбитражного судью - насущная задача.
Интенсивный же путь развития видится во внедрении в арбитражное судопроизводство новых технологий, позволяющих более серьезные проблемы решать меньшим числом людей и с меньшими затратами сил, энергии и времени. Представляется, что это единственно реальная  - по существу - возможность решения обозначенной задачи. И следует констатировать, что изменяющееся с того времени - с 1996 г. - соответствующие законодательство и правоприменительная практика движутся именно в данном направлении. Иначе чем объяснить, что система арбитражных судов не рухнула до сих пор в условиях кратного увеличения с 1996 г. числа дел, разрешаемых арбитражными судьями при очень незначительном увеличении численности их рядов, в результате чего средняя нагрузка на одного арбитражного судью в России в 2004 г. достигла цифры 50? Троекратным - за восемь лет - ростом профессионального мастерства среднестатистического российского арбитражного судьи этот феномен объяснить невозможно, хотя общий рост профессионализма арбитражных судей несомненен.
Подобные тенденции наблюдаются и за рубежом. Например, как отмечает И.В. Решетникова, в США ежегодно примерно 18 млн гражданских дел поступают в суды и лишь 5-10 процентов из них рассматриваются ими*(501). Ясно, что там применяются технологии, при которых подавляющая часть экономических споров разрешается вне суда и (или) до суда, но под эгидой суда. Например, в специализированные суды в США по банкротству поступает около 1 млн дел в год, но до стадии судебного разбирательства доходит около 50 тыс. дел, т.е. примерно 5 процентов, остальные разрешаются в рамках суда в досудебных процедурах, и, главное, - не судьями. Вообще же даже существующие возможности урегулирования экономических споров во внеи досудебных формах используются далеко не в полной мере, в том числе и по причине их незнания (это проверенный факт. - М.К.) правоприменителями, в том числе - профессиональными юристами, несмотря на наличие соответствующей учебной литературы*(502).
Одним из резервов в процедуре арбитражного судопроизводства в нашей стране очевидным является исключение из общеарбитражных судебных процедур тех категорий дел, где по существу нет спора. К таковым, в частности, относятся процедуры по ликвидации уже "мертвых" юридических лиц, коих в России насчитывается, по разным оценкам, от 2 до 6 млн. Разумеется, параллельно должны быть введены законодательные ограничения на создание новых "мертворождающихся" (с определенными противоправными целями) юридических лиц - сегодня, как свидетельствует практика, на одно лицо может быть зарегистрировано 500-600 предпринимательских структур. Требуется и совершенствование законодательства о ведении реестра зарегистрированных предпринимательских структур и т.д. Ориентиром для "водораздела" здесь может служить наличие или отсутствие юридической коллизии, под которой понимается противоречие между существующим правовым порядком и намерениями и действиями по его изменению*(503).
Другим резервом служит выведение за пределы арбитражно-судебной юрисдикции мелких - по любым критериям исчисления - дел, когда "себестоимость" рассмотрения дела многократно превосходит, например, цену иска по имущественному спору.
Так, лишь в первом полугодии 2004 г. арбитражными судами страны рассмотрено более 30 тыс. дел о взыскании обязательных платежей и санкций по искам налоговых органов, сумма исковых требований по которым составляла менее 100 руб., т.е. почти четверть (точнее, немногим более 22 процентов) дел данной категории, причем почти по более 70 процентам таких дел иски были удовлетворены. Особенно много таких исков - до 100 руб. - предъявляют учреждения Пенсионного фонда РФ, и тут стоит напомнить, что еще с 1955 г. органы госарбитража иски ценой до 1000 руб. (в том масштабе цен) не рассматривали (согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 14 марта 1955 г., такие иски рассматривала вышестоящая по отношению к ответчику организация по предельно упрощенной процедуре), притом что 100  руб. 1961 г. и позднее - до 1991 г. (1000 руб. по Указу от 14 марта 1955 г.), и 100 руб. сегодня малосопоставимы по покупательной способности.
Для таких мелких дел целесообразен иной, не судебный (либо квазисудебный) механизм разрешения, либо, в крайнем случае, частично судебный. Например: суммы списываются истцом с ответчика в безакцептном порядке, а если ответчик не согласен с таким списанием - он обращается в арбитражный суд. Другой вариант, более приближенный к судебному: в арбитражный суд с иском по незначительному вопросу (малая цена иска и т.п.) обращается истец; суд извещает ответчика о предъявленном требовании с обязыванием представить к конкретному сроку согласие с этим требованием либо представить обоснованные возражения; если к указанному сроку возражения не представлены, значит - спора нет и арбитражный суд выдает исполнительный лист на взыскание предъявленной суммы. Возможны и иные варианты, в том числе по делам, возникающим из административных правоотношений.
Особые упрощенные процедуры для разрешения незначительных - по любым параметрам - экономических споров существуют и широко используются за рубежом. Например, в США такие механизмы обобщенно именуют судами мелких исков, и в штатах Луизиана, Делавар, Аризона их разрешает мировой судья, в штатах Западная Вирджиния и Южная Каролина их разрешает суд магистрата, в штате Миннесота - примирительный суд и т.д. Такая упрощенная и ускоренная процедура рссмотрения дел позволила образно назвать суды мелких исков "ресторанами быстрого обслуживания"*(504).
Еще одним резервом в процедуре арбитражного судопроизводства является его упрощение*(505). Например, возможно введение института судебного приказа в арбитражном процессе (по примеру приказного производства в гражданском процессе, где оно появилось еще сорок лет назад  - в ГПК РСФСР 1964 г.). В более отдаленном будущем наверняка потребуется создание института "отягощенного" режима арбитражно-судебного производства в первой инстанции - по наиболее крупным, сложным, имеющим большой общественный резонанс, серьезную, хотя бы в региональных масштабах, экономическую и (или) социальную значимость и пр., т.е. - может быть, в форме большого (6-12) жюри арбитражных заседателей.
Кроме того, резервом служит и более совершенная организация прохождения дел в арбитражных судах - от получения искового (иного) заявления до выдачи исполнительного листа, и на сей счет высказываются соответствующие рекомендации в юридической литературе*(506). Характерно, что и за рубежом этот процесс находится в центре внимания.
Например, при разработке пилотного проекта в ЮАР, задачей которого было отработать методологию внедрения автоматизированных систем в деятельности органов судебной власти, на этапе предварительного анализа было рассмотрено более 20 систем, внедренных в различных странах и представляющих собой лучшие примеры из мировой практики (характерно, что на этом этапе была отвергнута возможность самостоятельной разработки системы из-за непомерной стоимости и большого срока реализации подобного проекта, а также из-за трудностей их адаптации к конкретным условиям). В результате внедрения проекта было достигнуто значительное сокращение жизненного цикла судебных дел, уменьшение числа лиц, ожидающих слушания дела и вынесения решения, сокращение количества незавершенных дел и случаев потери документации, обеспечение удобного и быстрого доступа к информации и повышение качества и эффективности работы судебного аппарата.
Резервом будет служить, как отмечалось выше, внедрение технологий до- и внесудебного урегулирования споров. По мнению В.Ф. Яковлева, до передачи административного спора в арбитражный суд заявитель должен иметь возможность обратиться за защитой своего нарушенного права в специальную комиссию при том же органе, который издал обжалуемый акт, по примеру ФРГ, где этот порядок регулирует Кодекс административных процедур; фактически такие комиссии там называют квазисудебными*(507). В еще большей мере резервом являются разнообразные примиренческие процедуры, правовые формы которых в последнее время все чаще обсуждают на разного рода экономических форумах*(508). В принципе можно спрогнозировать целую индустрию - наверняка появится множество коммерческих структур, занимающихся (за вознаграждение) услугами по реструктуризации долга, оформлением закладных и пр., целью деятельности которых будет обеспечение получения с должника долга в пользу своего клиента - кредитора. Роль государства здесь  - не допустить появления в деятельности таких структур, в принципе делающих благое дело, криминальных проявлений, для чего, видимо, потребуется их лицензирование.
Резервом в рассматриваемой сфере могут служить и нововведения в материальном праве. Например, в будущем (автор на это надеется) в предпринимательской жизни нашей страны будет широко распространена практика дачи юридического заключения третьим лицом по двусторонней сделке-контракту. В нем юридическая фирма или юрист-профессионал (быть может, необходимо их лицензирование) будут фиксировать (в форме своеобразной гарантии истинности):
а) юридический статус и правомочия сторон (или одной стороны - своего клиента) в сделке;
б) факт одобрения сторонами (одной из сторон - своим клиентом) в надлежащем порядке условий сделки-контракта и подписания его полномочными представителями;
в) подтверждение ненарушения данной сделкой-контрактом какого-либо закона, иного нормативного акта и непротиворечия ее иным, уже заключенным его клиентом (либо обеими сторонами), сделкам-контрактам;
г) подтверждение того, что сделка-контракт юридически действительна, имеет юридическую силу и может быть принудительно осуществлена в судебном порядке.
Это будет использоваться арбитражными судами в качестве особого процессуального института доказывания при разрешении экономических споров, вытекающих из неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств по сделкам-контрактам. По такой же схеме в механизме экономического правосудия могут быть задействованы и структуры при органах (организациях), созданных объединениями СМИ - Большое жюри Союза журналистов России, общественные советы по информационным спорам г. Ростова-на-Дону и Нижнего Новгорода, информационный омбудсмен и Информационная палата в Новосибирской области, что в литературе называется практикой государственно-общественного соучастия в досудебном разрешении споров и иных дел*(509).
В качестве резерва можно назвать минимизацию числа представителей потерпевших в коллективных (групповых) исках. Как верно заметил Председатель ВС РФ, если судья по делу "Властелины" принял решение допросить 16 тыс. потерпевших, никто не заставит его это решение изменить*(510). В случаях с другими "финансовыми пирамидами" число потерпевших еще больше и достигает сотен тысяч. Российская судебная система на такой "объем" потерпевших не рассчитано и на минимизацию числа представителей потерпевших не нацелено, и потому как и судебное следствие по уголовному делу, и рассмотрение гражданских исков в судах общей юрисдикции тянутся годами.
Между тем, как показывает зарубежный опыт, проблема эта вполне разрешима. В США, например, возможность процессуального механизма "коллективных исков", позволяющего одному человеку подать иск от имени определенной группы, базируется на правиле N 23 федеральных Правил гражданского процесса, а также на гражданском процессуальном законодательстве штатов*(511). На этой же правовой основе в США базируется представительный классовый иск - особая процедура процессуального соучастия, предназначенная для соединения однородных требований весьма многочисленной группы соистцов (класса) и позволяющая самовызвавшемуся представителю данной группы, который действует без поручения от остальных соистцов, предъявить соединенный иск от имени всех соистцов, входящих в данную группу*(512). Коллективные иски, которые некоторые авторы*(513) называют групповыми, могут быть как "прямыми", когда, например, иск подается акционером от своего имени в случае, если ущерб был причинен именно ему (и группе других акционеров), так и "производными"*(514) (другие авторы*(515) такие иски именуют косвенными), когда иск предъявляет, например, акционер от имени корпорации в целях возмещения убытков, причиненных корпорации, действиями управляющих корпорацией.
Суть и выгоды подобных исков проиллюстрированы И.В. Решетниковой на примере группы инвесторов, пострадавших от деятельности одного и того же ответчика. Они "подают иск в суд в своих интересах и интересах всех тех, кто пострадал от этого ответчика. Инвесторам не требуется приходить в суд, судебное решение распространяется на всех пострадавших, чьи права восстанавливает суд. Групповой иск защищает всех инвесторов, даже если они пассивно ожидают решения суда. Все инвесторы имеют шанс получить по исполнительному производству хотя бы часть причитающихся им сумм"*(516).
Согласно п. 3 ст. 53 ГК РФ лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Оно обязано по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные им юридическому лицу. Да и обращения в арбитражный суд прокурора и других государственных органов в защиту прав и законных интересов круга лиц, предполагаемый состав которых не позволяет в силу их многочисленности в ряде случаев установить и привлечь в качестве истцов с требованиями о признании действий ответчика незаконными и прекращении продолжения их, вполне жизненны. Групповой иск предусмотрен в ст. 46 Федерального закона "О защите прав потребителей". Таким образом, возможность предъявления производного коллективного иска в отечественном материально-правовом законодательстве имеет соответствующую основу, но необходимы адекватные процессуальные институты. Поэтому создание соответствующего по эффективности задачам организационно-правового механизма для предъявления и рассмотрения коллективных (групповых) исков, как прямых, так и косвенных (производных), базирующегося на развернутом материальном, а еще более важно - процессуальном законодательстве, является насущной проблемой; как и внедрение качественно новой судебной технологии. В связи с передачей в 2002 г. в юрисдикцию арбитражных судов нашей страны всех корпоративных споров, включая иски миноритарных акционеров, названная проблема для экономического правосудия России становится еще более острой.
Выше указывалось, что в России в скором будущем предполагается развертывание системы административных судов. По этому поводу в юридической литературе отмечается: "В настоящее время подготовлен проект Кодекса об административном судопроизводстве и вновь поднимается вопрос о создании административных судов, а также о распространении действия Кодекса административного судопроизводства на арбитражные суды"*(517). В принципе такое возможно, и хотя возражений против данного предложения можно привести немало, все они парируются (как и наоборот). Например, арбитражным судам в своей деятельности придется руководствоваться двумя процессуальными кодексами: для рассмотрения дел, вытекающих из административных правоотношений  - Кодексом административного судопроизводства, а для рассмотрения дел, вытекающих из гражданских правоотношений, - переработанным и усеченным АПК РФ, близким по структуре и содержанию регулируемых отношений к ГПК РФ. Это не считая иных, не кодифицированных актов, содержащих арбитражно-процессуальные нормы, например, законодательство о несостоятельности (банкротстве). Но ведь и суды общей юрисдикции в своей деятельности руководствуются двумя процессуальными кодексами  - УПК РФ и ГПК РФ, просто каждое дело рассматривается в своей  - специализированной коллегии, а часто - и в специализированном постоянном судебном составе.
Однако не возникнет ли при этом соблазн все дела, вытекающие из административных правоотношений и подлежащие сегодня юрисдикции арбитражных судов, передать в ведение административных судов системы судов общей юрисдикции, а дела, вытекающие из гражданских правоотношений, в ведение судов общей юрисдикции? По сути это будет означать ликвидацию экономического правосудия.
Гораздо более целесообразным представляется - в рамках доктрины экономического правосудия - создание для системы арбитражных судов собственного процессуального режима для каждой из действующих ныне коллегий - по рассмотрению споров, вытекающих из гражданских правоотношений и по рассмотрению споров, вытекающих из административных правоотношений, а также для будущих специализированных коллегий: очевидно, что процесс и арбитражно-судебные процедуры по разрешению дел о несостоятельности (банкротстве) по сравнению с процессом и процедурами по разрешению, например, налоговых споров имеют больше отличий, чем сходства. Тем более отличий в процедурах разрешения корпоративных споров, для которых, по всей видимости, нужны особый процессуальный режим и особое судопроизводство, что требует реформы АПК РФ и что предлагается в литературе*(518).
Несмотря на то что арбитражные суды реже, по сравнению с судами общей юрисдикции, сталкиваются со случаями злоупотребления правом в форме откровенного сутяжничества, тем не менее и для экономического правосудия это представляет серьезную проблему, в отдельных случаях приобретающую особо острый характер. В АПК РФ возможность противодействия сутяжничеству фактически не предусмотрена, но следует учитывать, что Европейский суд по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие, применяет положение, согласно которому в исключительных случаях допускается возможность ограничения доступа к суду частных лиц: для душевнобольных во время лечения; для лиц, склонных к сутяжничеству (в Англии такого сутяжника-истца называют "мучительный истец": в подобных случаях английские судьи собирают коллегию, которая признает человека "мучительным истцом". Это означает, что его дальнейшие жалобы рассматриваться не будут ни в одной из инстанций)*(519); для потребителей в случаях объединения исков в одно производство (коллективные иски). Сутяжничество в арбитражном процессе есть по сути противопоставление интересов одной из сторон - участников спора, справедливому и объективному осуществлению правосудия под видом получения законной судебной защиты, и грань между действиями действительно нуждающегося в защите участника спора, находящегося в экстремальном состоянии (например, при внезапном в отношении его, явно криминальном "недружественном поглощении собственности") и внешними элементами сутяжничества весьма тонка. Посему для начала и требуется постановление Пленума ВАС РФ по этому вопросу, а в перспективе - внесение соответствующих корректив в арбитражное процессуальное законодательство.
Важным резервом является и общее ускорение арбитражного судопроизводства. С одной стороны, чрезмерно затянутыми стадии сегодняшнего российского арбитражного судопроизводства назвать нельзя, особенно по сравнению с судопроизводством ряда стран Запада. Однако это не повод считать положение дел в этой сфере не требующим улучшения. Наоборот, имеются все основания для вывода о том, что действующее арбитражное процессуальное законодательство как совокупность норм, регламентирующих порядок и процедуры разрешения экономических споров, в вопросах скорости осуществления правосудия осталось таким же архаичным, как и десятки, если не сотни лет назад. У нас по-прежнему стадии арбитражного процесса по любому делу исчисляются месяцами; в среднем срок от момента предъявления правильно оформленного иска до момента вступления решения арбитражного суда в законную силу не может составлять  - при самом благоприятном течении обстоятельств - меньше четырех месяцев по упрощенной процедуре, и то при условии, что решение арбитражного суда в первой инстанции не было ни одной из сторон обжаловано ни в апелляционную, ни в кассационную инстанции.
С другой стороны, следует учитывать то обстоятельство, что практически всегда фактор времени для хозяйствующего субъекта, имущественные права и (или) законные интересы которого нарушены, подчас играет решающую роль для его деятельности. Это в далеком будущем разовое нарушение обязанностей по договору для нарушителя повлечет бойкот в среде коллег-предпринимателей, что для него будет самым страшным наказанием: с ним попросту перестанут заключать предпринимательские сделки, "подавать руку" - говорят, так было в дореволюционной России. Сегодня же нарушитель зачастую не испытывает угрызений совести, особенно если он сознательно "кинул" контрагента; при любых "разборках" такой нарушитель стремится "перевести стрелки", переходит в контратаку, обвиняя потерпевшего и  пр. И единственной надеждой для потерпевшего является суд, точнее  - арбитражный суд, который в состоянии не только возместить прямой ущерб, но и взыскать упущенную выгоду, неполученные доходы и т.д.
И хотя предприниматели все чаще предпочитают обращаться за защитой своих прав именно в государственный орган - арбитражный суд, а не к криминальному авторитету, как это было лет 10-12 назад, для них это не всегда выгодно. Арбитражный же суд - суд справедливый, но, к сожалению, подчас недостаточно скорый, а между тем в ряде случаев фактор времени арбитражного судопроизводства зачастую на руку больше нарушителю - чем позднее для него наступает определенная судом "расплата", тем - по многим причинам - лучше для него, хуже для потерпевшего.
Растянутость во времени всех стадий процедуры защиты нарушенных имущественных прав и законных интересов хозяйствующих субъектов в нашей стране, обусловленная, помимо прочего, и географическими факторами, больнее всего сказывается в нефтегазовом комплексе. Нарушения прав нефтегазодобывающих компаний, вызванные несоблюдением договорных обязательств со стороны контрагентов, как и деликтные правонарушения, влекут за собой отвлечение из оборота значительных денежных средств, "омертвления" больших объемов товарных ресурсов и т.д., что для северных моногородов с их зависящей от эффективной работы нефтегазодобывающих компаний социальной инфраструктурой попросту неприемлемо, и каждый лишний день невосстановления этих прав и интересов означает дополнительные, подчас невосполнимые потери и убытки, а нередко - и страдания людей.
АПК РФ (ст. 134) предусматривает в среднем двухмесячный срок подготовки дела со дня поступления дела в арбитражный суд и его рассмотрения арбитражным судом в предварительном заседании (ст. 136) в первой инстанции, потом оно назначается к судебному разбирательству в течение месяца, но вынесенное решение еще не вступает в законную силу - к этому сроку добавляется месяц для его обжалования в апелляционную инстанцию. Таким образом, исполняться решение суда будет в лучшем случае через четыре с половиной месяца после обращения в арбитражный суд, а при подаче апелляционной жалобы этот срок увеличится еще минимум на полтора месяца. На практике же указанные сроки еще более растягиваются. Ходатайствовать перед арбитражным судом о сокращении сроков назначения дела слушанием как в первой, так и в апелляционной инстанциях можно, но в подавляющем большинстве случаев бесполезно. Значит, необходима корректировка механизма, например, следующим способом.
Законодательством предусмотрена обязанность суда направлять все арбитражно-судебно-процессуальные документы сторонам по делу почтой в режиме "заказным с уведомлением" (естественно, если эти документы не вручаются представителем сторон непосредственно в суде под подпись, что бывает нечасто). Это означает, что суд свое определение о назначении дела слушанием (как и иные судебные акты) направит ответчику (и иным участникам) с почтовой карточкой, которая, после вручения корреспонденции адресату, вернется в суд. Таким образом, необходим "пробег" почтовой корреспонденции в оба конца, и это не может не учитывать суд, определяя сроки назначения дела к слушанию. Не получив же карточку с уведомлением о вручении корреспонденции адресату, суд не может рассматривать дело, поскольку у него нет объективных доказательств уведомления ответчика (иного участника дела) о назначении дела слушанием. Таково требование закона, и оно справедливо - любой хозяйствующий субъект должен знать, что он судом определен в качестве участника спора и ему представлены все законные возможности защищаться. Если в момент рассмотрения дела у суда нет почтовой карточки, подтверждающей получение ответчиком определения о назначении дела слушанием (к тому же подчас обязывающего ответчика представить суду конкретные документы, выполнить определенные действия и пр.), значит, дело не может рассматриваться - и определением суда переносится с очередной отсылкой определения с почтовой карточкой всем участникам дела, т.е. с очередной задержкой в восстановлении нарушенных прав.
Ходатайствовать перед учреждениями связи об ускорении пересылки судебных актов и уведомлений об их вручении сторонам спора также бессмысленно, наоборот, общеизвестна противоположная тенденция  - сроки доставки почтовой корреспонденции постоянно увеличиваются, как и тарифы на почтовые услуги. Долго, дорого, ненадежно, а дальше  - не исключено - будет еще хуже. Во всяком случае, в ноябре 2001  г. Президиум Совета судей РФ на своем заседании вынужден был констатировать, что в настоящее время в большинстве случаев органы связи не осуществляют контроля за прохождением судебной корреспонденции и не несут какой-либо ответственности за качество данной работы. Было отмечено, что ежегодно по повесткам в суды приглашаются примерно 20 млн человек, по предварительным оценкам откладывается 30 процентов дел, непроизводительные расходы составляют свыше 47 млн руб., нерационально используется оргтехника и затрачивается время работников аппарата судов, а массовое отложение дел по причинам, от судов не зависящим, снижает престиж и уважение судебной власти и российского государства в целом.
Иногда суд идет навстречу истцу и обязывает его доставить определение суда ответчику. Однако сделать это можно, если обе спорящие стороны находятся в одном населенном пункте. Кроме того, ответчик может отказаться (а процессуально это иногда ему выгодно) получить от истца документ, и истцу в таком случае трудно доказать, что он исполнил указание суда. Словом, проблема есть, и она усугубляется.
В юридической литературе необходимость ускорения арбитражного судопроизводства не ставится под сомнение. Отдельные авторы высказывают конструктивные предложения на сей счет, например, И.В. Решетникова, вполне обоснованно критикует законодателя за невключение в АПК РФ такого института, как отказ арбитражного судьи от принятия иска, прежде всего при спорах, не подлежащих рассмотрению в арбитражном суде, и предлагает: разработать разъяснение Пленума ВАС РФ, позволяющее прекращать в этом и подобных случаях производство по делу в любой момент на подготовительной стадии, т.е. до и вне проведения предварительного судебного заседания; расширить сферу применения процедуры упрощенного судебного разбирательства на некоторые категории споров, вытекающих из административных правоотношений; предлагает ввести запрет на рассмотрение дел искового и административно-правового характера в одном процессе; расширить полномочия помощника арбитражного судьи приданием ему выполнения отдельных процессуальных функций под руководством судьи, и др.*(520).
То, что арбитражные суды изначально не должны принимать к рассмотрению дела, им не подведомственные, - очевидно, несмотря на то что раньше, когда в приеме таких дел арбитражный суд имел право отказать, имели место ошибки и злоупотребления. Ведь из-за ошибок в правоприменении сам институт ликвидировать не следует. Косвенной поддержкой такому утверждению служит открытый для подписания в Страсбурге Протокол N 14 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, вносящий изменения в контрольный механизм Конвенции. В частности, Протокол N 14 расширяет возможности по отсеиванию явно неприемлемых жалоб. В настоящее время решения о неприемлемости принимаются комитетом в составе трех человек; новые же правила наделяют этим полномочием одного судью.
А.Е. Сметанников предлагает для некоторых категорий арбитражных дел, имеющих особое экономическое значение для истца, сократить сроки рассмотрения дел в первой, апелляционной и кассационной инстанциях, а также сроки обжалования принятых судебных решений и постановлений и сроки вступления решения в законную силу с введением повышенного размера госпошлины по таким делам*(521).
Существуют и другие возможности, ускоряющие документооборот в арбитражном судопроизводстве.
Чтобы решить (разумеется, не полностью и окончательно) эту проблему, во-первых, необходимо обеспечить возможно быструю доставку из суда участникам дела, конкретного, небольшого по объему (по информации, в нем содержащейся) судебного акта - определения суда; во-вторых, суд должен иметь объективное, надежное доказательство того, что этот его судебный акт (информация, в нем содержащаяся) доставлен и вручен адресату.
Что можно сделать? Как минимум - решиться на использование качественно иных правовых технологий. В данном случае необходимы принципиально новые правовые технологии. В практике деятельности арбитражных судов, точнее, в их взаимоотношениях с арбитражно-судебными органами по вертикали, весьма робко, но уже начинают использоваться возможности электронной почты. Пока - в форме пересылки сообщений финансового и организационного характера, в вопросах публикации в Интернете судебных актов арбитражных судов (чему, в частности, посвящено письмо Председателя ВАС РФ от 6 февраля 2003 г. N С 1-7/уп-104 "К вопросу о публикации судебных актов арбитражных судов"), в вопросах создания электронного архива судебных документов*(522), в вопросах получения и обеспечения доказательств с помощью Интернета в арбитражном процессе*(523) и др., но уже предлагается организация арбитражных процессов по Интернету*(524). 10 января 2002 г. принят Федеральный закон "Об электронной цифровой подписи", что открывает чрезвычайно широкие возможности в деловой переписке.
Пора эти (электронные) технологии внедрять и в арбитражное судопроизводство. В частности, предлагается следующий механизм. За редким исключением определение арбитражного суда о назначении дела слушанием и многие другие определения представляют собой одно- (редко - двух-) страничный, без всяких приложений документ, для транспортировки которого, точнее, - полной информации, в нем содержащейся, - и следует использовать электронную почту. Это - способ доставки корреспонденции. В качестве средства отправки, получения, доставки до адресата и представления суду доказательства вручения адресату определения суда могут служить специально для этого созданные подразделения в системе Службы судебных приставов. Данная служба имеет разветвленную, доходящую до районного и городского уровней систему, достаточно укомплектованную и технически (в немалой мере - и компьютерно) оснащенную. То, что эта служба, ее оба вида - судебные приставы-исполнители и судебные приставы-охранники, сегодня находятся в ведении Минюста России, а судейское сообщество обоснованно настаивает на передаче службы второго вида в ведение судебной власти, определяющего значения в данном случае не имеет. Вопрос должен решаться федеральным законодателем. Хотя, для начала, было бы целесообразно провести локальный (в региональном и временнум аспекте) эксперимент, основой которого мог бы быть совместный приказ руководителей соответствующих органов.
Необходимо будет:
а) внести соответствующие корректировки в соответствующие законодательные (в том числе - процессуальные) и иные нормативные правовые акты;
б) в системе Службы судебных приставов - по всей вертикали, до районного звена включительно - создать специальные подразделения по электронно-коммуникационному обеспечению процессуальной деятельности арбитражных судов;
в) качественно оснастить эти подразделения - с выходом в Интернет и пр., разработать соответствующие специальные программы, предусматривающие кодирование, шифровку и расшифровку корреспонденции, идущей в режиме электронной почты, и т.д.
Какими - контурно, разумеется, - видятся стадии процедуры рассылки судебных актов в предлагаемом режиме? Арбитражный судья, получив исковое (иное) заявление и вынеся определение о назначении дела слушанием, передает это определение на бумажном носителе вместе с дискетой через канцелярию суда в специальное, названное выше, подразделение - по своему месту нахождения - Службы судебных приставов вместе со списком адресатов, коим нужно доставить это определение (и то только на этапе отладки этой технологии, позднее и эту операцию можно будет производить посредством надлежаще кодированного электронного сообщения). Данное подразделение после шифровки и присвоения исходящего номера направляет его электронной почтой в соответствующие районные (городские) Службы судебных приставов по месту нахождения адресатов. Там эти определения выведут на принтер, расшифруют, присвоят входящий номер, доставят адресату, и, получив от него расписку, уведомят, также электронной почтой, своих коллег из службы судебных приставов, отправивших им корреспонденцию. Последние на бланке специальной формы сообщат суду о вручении определения по делу каждому конкретному адресату, также на первом этапе, а позднее - посредством кодированного электронного уведомления.
Поскольку судебные приставы - государственные служащие, а предлагаемое подразделение по электронно-коммуникационному обеспечению процессуальной деятельности арбитражных судов Службы судебных приставов будет структурой государственного органа, представленные ими арбитражному суду доказательства доставки судебной корреспонденции адресату будут иметь ничуть не меньшую доказательственную силу, чем почтовая карточка почтового отделения Минсвязи России. Выигрыш же во времени будет колоссальным: практически дата рассмотрения дела судом будет определяться временными возможностями представителей участников спора приехать в суд по получении определения.
Как отмечено в юридической литературе, независимыми экспертными компаниями подсчитано: около 15 процентов всех бумажных документов в организации безвозвратно теряется, и сотрудники тратят до 30 процентов своего рабочего времени в попытках найти их; организации делают в среднем 19 копий каждого документа и при этом почти 7,5 процента всех документов теряется безвозвратно; при переходе к работе с электронными документами рост производительности труда сотрудников составляет 25-50 процентов, уменьшается время обработки одного документа более чем на 75 процентов, а уменьшение расходов на оплату площадей для хранения документов составляет до 80 процентов*(525).
В будущем, и автор настоящей работы искренне надеется - в не столь отдаленном, будет создана компьютерная программа, содержащая методологию ведения в оптимальном режиме арбитражного процесса в разрезе типовых категорий дел от стадии приема заявления к рассмотрению и до стадии составления проекта решения по делу. В принципе, составить компьютерную программу, обеспечивающую понимание связей между материально- и процессуально-правовыми отношениями по конкретному типичному делу, как и связей между отдельными фактами, доказательствами по делу, событиями и т.п., что само по себе способно повысить результативность работы арбитражного судьи, но не способно его заменить, что называется по определению, уже сегодня, видимо, возможно. Дело за инициативой. В помощь арбитражному судье, с целью сведения процессуально-процедурных ошибок к минимуму, должны прийти электронные версии судебных актов в разрезе различных категорий дел на разных процессуальных стадиях их движения.
В то же время высказанное и обоснованное в юридической литературе предложение о возможностях "виртуального арбитража" в международном альтернативном правосудии, под которым понимается "процесс рассмотрения споров с момента заключения арбитражного соглашения и до вынесения арбитражного решения, происходящий посредством электронной связи"*(526), представляется невозможным "вживить" во внутрироссийскую действительность, и прежде всего потому, что такая форма исключает публичность слушания дела. Что, безусловно, подчеркивает лишь необходимость использования возможностей ЭВМ в судопроизводстве и что "стучится в двери". Так, доктора права Кристина Чанг и Дэвид Байер указывают: "По всей Америке, и в уголовном и в гражданском судопроизводстве суды, адвокаты, присяжные обнаруживают, что информация, сохраненная в электронной форме, часто содержит решающие доказательства"*(527).
По в общем-то необъяснимой причине в трех из четырех инстанций арбитражного судопроизводства ведется протокол судебного заседания, а в одной - кассационной - нет. А это означает, что нельзя подать на него замечания, нельзя оспорить и обжаловать его содержание и пр. Наряду с тем, что ст. 6 Конвенции о защите основных прав и свобод требует иметь возможность обжаловать подобный акт отдельно от постановления суда по данному делу, сам протокол может служить доказательством в другом деле - например, об оскорблении судьи, а равно об оскорблении представителя стороны со стороны судьи.
Разумеется, в не столь отдаленном будущем сама техническая сторона протоколирования судебного заседания в арбитражном судопроизводстве  - на всех его стадиях, включая предварительное заседание, - должна будет претерпеть качественные изменения. Современные технические средства уже сейчас позволяют на высоком уровне и недорого (в финансовом смысле) обеспечить видео- и аудиозапись всех процессов с переводом аудиозаписи на бумажные носители. Подтверждение идентичности записей - дело организационно-техническое, и процессуально-правовых препятствий здесь не усматривается.
Серьезного осмысления и, похоже, переосмысления требует и сложившаяся к настоящему времени, после принятия АПК РФ 2002 г., практика надзорной инстанции в арбитражном судопроизводстве. Следует признать, что реформа надзора в арбитражном процессе привела к достаточно неожиданному результату - если в 2002 г. всеми судами кассационной инстанции была рассмотрена 51 тыс. дел, а отмененных и измененных надзорной инстанцией - 411 (0,8 процента), то в 2004 г. в кассационной инстанции было рассмотрено более 58 тыс. дел, в надзорной - отменено 147 (0,3 процента). Полагать, что за два года все кассационные инстанции страны стали работать почти втрое лучше, оснований нет. Вывод один - надзор в арбитражном судопроизводстве видоизменился, стал "либеральнее" и функцию "барьера" для неправосудных решений низших инстанций стал выполнять значительно хуже. Перенос тяжести "главного контролера", что не может не означать обязанности принятия окончательного решения по делу на кассационную инстанцию (сегодня редакция ст. 304 АПК РФ убеждает в том, что после кассационной инстанции судебных ошибок быть не может) в определенной мере влияет на улучшение ее работы, но не в три же раза.
Учитывая особенности государственного устройства нашей страны, именно надзорная инстанция в арбитражном судопроизводстве должна выступать в качестве "окончательно решающей" по делу. И только в таком виде она будет являться эффективным средство правовой защиты по смыслу п. 1 ст. 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Внесение 31 марта 2005 г. изменений в ст. 304 АПК РФ, в которой закреплены основания изменения или отмены в порядке надзора судебных актов, вступивших в законную силу, не устранило главный дефект реформированной в 2002 г. надзорной стадии арбитражного судопроизводства  - отсутствие возможности надзорной инстанции "среагировать" должным образом на существенную судебную ошибку, допущенную при вынесении решения на предыдущих стадиях и повлиявшую на это решение. Разумеется, можно сослаться на то, что в АПК РФ заложена новая концепция, определяющая роль надзорной инстанции как неконтрольной (не проверочной), а обеспечивающей единообразие судебной практики, и именно третьей инстанции как завершающей, которая должна уже полностью устранить юридические ошибки, допущенные судами*(528). Причем аналогичный подход законодателя прослеживается в реформировании надзорной инстанции и в уголовном, и в гражданском судопроизводствах. При таком подходе факт грубой судебной ошибки, допущенной в любой (или во всех трех) предыдущей судебной инстанции и обусловившей принятие неправосудного решения (допущенного или оставленного в силе в кассационной инстанции), и четко обозначенной в надзорной жалобе (теперь, с 2002 г. даже деликатно именуемой заявлением лица, участвующего в деле или представлением прокурора), даже не пройдет "фильтры" ст. 295 и 299 АПК РФ и не попадет в Президиум ВАС РФ. И даже если чудом попадет туда - защиты потерпевший в нем не найдет, если не будут иметь место иные - перечисленные в ст. 304 АПК РФ основания изменения или отмены судебных актов, среди которых, повторюсь, судебная ошибка предыдущих судебных инстанций не названа.
Это означает, что в таком случае надзорная инстанция, перестав быть надзорной инстанцией, превратилась в структуру, собирающую статистическую информацию в целях будущего обеспечения единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм права, и не больше того. Любой предприниматель, любой участник экономических отношений, в отношении которого арбитражным судом была допущена судебная ошибка, не исправленная, а то и усугубленная кассационной инстанцией, не в состоянии понять такую новую роль надзорной инстанции в арбитражном судопроизводстве и такое нелогичное ограничение правомочий Президиума ВАС РФ. Не исключено, что определенная правота имеется в высказываниях В. Пастухова: "Снижение качества судебных актов в первую очередь обусловлено деградацией надзорной функции высших судов, особенно Высшего Арбитражного Суда и Верховного Суда"*(529) и В.В. Витрянского: "Постоянный процесс реформирования законодательства привел к тому, что в области арбитражного процесса законодатель прошел мимо оптимального решения в отношении надзора, который был фактически утрачен как стадия процесса"*(530).
Понятно, что изменение концепции надзорной инстанции в арбитражном (и не только) судопроизводстве - реверанс в сторону Запада, где полагают, что надзорных инстанций вообще не должно быть (хотя не факт: в комментариях к ст. 5 и 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в числе трех элементов, присущих понятию "права на суд", в процедуре возбуждения надзорного производства указан и такой: суд должен иметь достаточно широкие полномочия, чтобы принимать решения по всем аспектам спора или обвинения)*(531).
В маленькой стране действительно можно обойтись без надзорной инстанции, но не в России. Надзорная инстанция, в качестве чрезвычайной относительно возможностей устранения судебной ошибки, должна сохраниться.
Обнаружение судебной ошибки в надзорной жалобе и ее подтверждение в надзорной инстанции, безусловно, нельзя трактовать в качестве вновь открывшихся обстоятельств, но, с определенной натяжкой, можно рассматривать как ошибочное, незаконное и необоснованное судебное решение, нарушающее тем самым единообразие судебной практики. Однако для такой трактовки необходимы не только базовые разъяснения Пленума ВАС РФ, но и радикальное изменение практики Президиума ВАС РФ как надзорной инстанции. Такое - авторское - предложение находится в русле высказывания А.Б. Измайлова: "С конституционно-правовой точки зрения при системном анализе процессуальных норм мы приходим к выводу о том, что окончательность (бесповоротность) судебного решения - не техническое средство разрешения внутрисистемных проблем суда, а форма торжества правосудия, и поэтому практику ограниченного толкования поводов к надзору справедливой в ее существующем виде признать нельзя"*(532).
В числе иных важных направлений совершенствования судопроизводственного сегмента механизма экономического правосудия в нашей стране следует назвать необходимость устранения элементов диффузии судебной и исполнительной ветвей государственной власти.
Наиболее наглядным примером такого проявления диффузии может служить основанное на действующем федеральном законодательстве о банкротстве возложение на арбитражные суды функций органов хозяйственного руководства. Именно суды назначают арбитражных (и иных) управляющих банкротящихся предприятий (а их сегодня очень много, и число это растет стремительно), и именно перед судами эти управляющие отчитываются о проделанной работе по санации, по выводу из банкротства, о восстановлении платежеспособности, удовлетворении требований кредиторов и т.д. Более того, в глазах многих россиян в таких случаях именно суд становится структурой, вышестоящей по отношению к банкротящемуся предприятию, а потому ответственным за все, что в предприятии делается. И дело не в анекдотических ситуациях, когда в суд (чаще  - к руководству суда) приходят жены работников такого предприятия с требованием вернуть мужа (ушедшего к другой женщине), закодировать его от пьянства, помочь материально и т.д.
Правда, совсем не анекдотический, а, скорее, печальный случай был у автора данной работы около пяти лет назад, когда он, будучи тогда председателем Арбитражного суда Тюменской области, получил служебную телеграмму от председателя Нижне-Тавдинского районного суда (аграрный юг Тюменской области) с категорическим предписанием и под угрозой административного штрафа обеспечить присутствие на заседании суда арбитражного управляющего одного из банкротящихся сельскохозяйственных предприятий Нижне-Тавдинского района. Председатель районного суда (!) был уверен в своей правоте - ведь именно арбитражный суд назначил разыскиваемого их судом арбитражным управляющим.
Дело в том, что сегодня, да и почти уже 13 лет, органы исполнительной власти - по закону - имеют возможности влиять на банкротящееся предприятие в куда меньшей мере, чем суд, а это принципиально неверно. Суд, судебная ветвь государственной власти могут и должны осуществлять властные правомочия исключительно посредством разрешения споров, рассмотрения иных дел, подведомственных судам, и вынесения соответствующих судебных актов. Но - ни в коем случае - не осуществлением функций органов хозяйственного руководства по отношению к предприятиям, находящимся в стадии банкротства. Как и в каких формах такую функцию должна осуществлять исполнительная власть, какие органы для этого будут создаваться - в данном случае вопрос второго плана, главное  - это дело исполнительной, а отнюдь не судебной ветви власти.
Еще одно направление совершенствования судопроизводственного сегмента механизма экономического правосудия - разработка общего, комплексного подхода в борьбе с такого рода явлениями, о чем говорилось во втором разделе настоящей работы. Здесь же следует указать на необходимость введения в арбитражное судопроизводство специального института, регулирующего процессуальную сторону деятельности арбитражных судов в этой сфере, важной составной частью которого должно стать разрешение корпоративных конфликтов.
Необходимо как можно быстрее решить вопрос о введении в арбитражном судопроизводстве института восстановительного производства. Не секрет, что даже в тех арбитражных судах, где делопроизводство организовано идеально, периодически "пропадают" арбитражные дела; иногда, разумеется, их сознательно "теряют". Причин тому множество, в том числе и объективного свойства, и только не знающий по-настоящему жизнь суда изнутри может считать, что правильно организованное, эффективно поддерживаемое и надежно контролируемое делопроизводство, включая продвижение дела в судебных структурах, исключает возможность "утери" любого арбитражного дела и не обеспечивает его "нахождение" путем принятия необходимых "розыскных" мер. Могут "исчезнуть" как отдельные тома многотомного арбитражного дела, так и отдельные документы, письменные или вещественные доказательства и пр. Причиной "исчезновения" может быть: а) стихийное бедствие (пожар, наводнение, землетрясение и т.п.); б) потеря при перевозке или пересылке почтой; в) уничтожение (затоплением в унитазе, огнем, кислотой, бумаго-резательной машиной); г) похищение; д) официальное уничтожение "в связи с истечением сроков хранения" и  т.п.
В настоящее же время утеря арбитражного дела почти всегда чревата серьезными последствиями, обычно для одной из спорящих сторон, не делает чести суду, его руководству и судье, непосредственно это дело разрешавшего (разрешившего), но обычно остается безнаказанной для истинного виновника, даже если он будет найден. Да и какого-либо централизованного регламента организации и поиска "пропавшего" арбитражного дела сегодня нет, хотя в системе государственного арбитража он был.
Если же в АПК РФ будут включены соответствующие нормы о восстановлении утраченного арбитражно-судебного производства, то все отрицательные последствия утери арбитражного дела будут минимизированы, а сама его умышленная "утеря" станет бессмысленной.
Институт восстановления уголовного дела предусмотрен в УПК РФ. В соответствии со ст. 158.1 УПК РФ восстановление утраченного уголовного дела либо его материалов производится по постановлению прокурора, а в случае утраты уголовного дела или материалов в ходе судебного производства - по решению суда, направляемому прокурору для исполнения. При этом восстановление уголовного дела производится по сохранившимся копиям материалов уголовного дела, которые могут быть признаны доказательствами в порядке, установленном УПК РФ, и путем проведения процессуальных действий.
Институту восстановления утраченного судебного производства ему посвящена гл. 38 ГПК РФ (ст. 313-319). В гражданском судопроизводстве, как это предусмотрено ст. 313 ГПК РФ, восстановление утраченного полностью или в части судебного производства по гражданскому делу, оконченного принятием решения суда или вынесением определения о прекращении судебного производства по делу, производится судом в порядке, установленном указанной главой. При этом дело о восстановлении утраченного судебного производства возбуждается по заявлениям лиц, участвующих в деле. Нормами ГПК РФ достаточно подробно регулируются вопросы подачи заявления о восстановлении утраченного судебного производства, основания оставления этого заявления без движения или рассмотрения, основания и причины отказа в восстановлении утраченного производства, основания принятия решения и его содержание о восстановлении утраченного производства, основания прекращения производства по делу о восстановлении утраченного производства и порядок обжалования судебных постановлений, связанных с восстановлением утраченного судебного производства.
Почему в арбитражном судопроизводстве нет института восстановительного производства, больше того, почему - насколько автор данной работы в курсе дела - не ставится вопрос ни в научной среде, ни в среде арбитражных судей, ни в руководстве ВАС РФ? Наивно считать, что дела "теряются" в системе судов общей юрисдикции, но "не теряются" в системе арбитражных судов.
Разработать соответствующие дополнения АПК РФ в виде новой главы, внести соответствующие изменения в Регламент арбитражных судов и приказом председателя ВАС РФ утвердить инструкцию, организационно обеспечивающую дублирование электронных носителей если не всех материалов арбитражных дел, то основных, значимых в процессуальном смысле, особого труда не составит. Такое нововведение, как минимум, сделает бессмысленной умышленную "утерю" арбитражного дела либо его части.
Далее следует отметить, что проблема с третейским судопроизводством с принятием федерального закона о третейских судах в целом не решится. Существующая правовая база третейского судоустройства по разрешению экономических споров (для институциональных третейских судов) и, соответственно, третейского судопроизводства ориентирована, во-первых, на разрешение именно экономических споров, во-вторых, на внутренний оборот, в-третьих, на участие в спорах хозяйствующих субъектов. Сама эта правовая база коренным образом обновилась за последние годы, что, вкупе со становлением и бурным развитием ряда структур обеспечения (инфраструктуры) рыночной экономики, способствовало образованию и не менее бурному росту числа разнообразных по организационно-правовой форме, задачам, функциям, компетенции, структуре и процедурам деятельности третейских судов (как и иных альтернативных форм урегулирования экономических споров, перспективы развития которых освещаются в научной литературе)*(533). Часть таких судов самоликвидировалась (например, с прекращением деятельности многих бирж, при которых они функционировали), часть ограничила объемы своей работы, вплоть до полного "замораживания" своей деятельности. Одновременно с созданием новых организационных рыночных структур либо форм интеграции субъектов хозяйствования (например, Союза нефтегазопромышленников, различных межбанковских объединений, вертикально интегрированных компаний, холдингов и  пр.), образуются новые третейские суды с новыми задачами и новыми особенностями разрешения споров.
Реалии сегодняшней жизни, хорошо уже просматриваемые тенденции в развитии ряда процессов диктуют потребность в использовании всего арсенала, всех потенциальных возможностей третейского судопроизводства и в сферах, выходящих за рамки указанной выше ориентации сегодняшней правовой базы третейских судов, т.е. за рамки: а) предмета самого спора; б) внутреннего оборота; в) такого субъектного состава участников спора, как хозяйствующие субъекты.
Любой суд - гражданский, хозяйственный, арбитражный - предназначен для разрешения правового спора, и это относится - и к государственным, и к третейским судам, но в связи с ухудшением качества законопроектной работы и соответствующим ухудшением качества законодательных, иных нормативных, а особенно - ведомственных и локальных актов (неконкретностью ряда содержащихся в них положений, внутренней противоречивостью, неряшливым редактированием, расплывчатостью формулировок, возможностью двоякого и троякого понимания и трактования норм и т.п.) у правоприменителя возникает потребность, подчас острейшая, в толковании закона, указа, постановления, точнее, их абзаца, пункта, отдельной нормы. Некоторые государственные и межгосударственные суды наделены полномочиями толковать правовые нормы. Так, КС РФ, в силу п. 6 ст. 125 Конституции РФ, дает ее толкование; Экономический Суд СНГ, в силу п. 5 Положения о нем, осуществляет толкование применения положений соглашений, других актов Содружества и его институтов, а также актов законодательства бывшего СССР на период взаимосогласованного их применения, в том числе о допустимости применения этих актов как не противоречащих соглашениям и принятым на их основе иным актам Содружества. При этом, что характерно, толкование этими судами правовых норм дается по запросам (а не только в ходе рассмотрения спора) определенного круга органов и должностных лиц.
Между тем в сфере предпринимательской деятельности зачастую предпочтительнее обращаться с запросом о квалифицированном толковании правовой нормы, и даже - предположим - отдельного пункта конкретного двустороннего хозяйственного (предпринимательского) договора не в государственный суд (если даже государственные суды будут наделены такими полномочиями), а в суд третейский. Обязательность и направления использования сторонами "растолкованной" правовой нормы (или пункта договора) могут и должны быть закреплены в соглашении о передаче вопроса о толковании конкретному третейскому суду. Преимущества такого подхода состоят в отсутствии необходимости сколь-нибудь серьезной модернизации существующей правовой базы третейского судоустройства и в потребности лишь минимальной корректировки правовой базы третейского судопроизводства.
Ориентация нынешних третейских институциональных судов на внутренний оборот традиционна, корни ее - в прежней политике бывшего СССР государственного изоляционизма в правовых сферах. В мире немало международных третейских судов институционального типа, куда в принципе могут обращаться и российские предпринимательские структуры. Однако эти суды находятся далеко, они традиционны и к особенностям отечественных предпринимателей не приспособлены; и наоборот, к их деятельности российский средний предприниматель вряд ли скоро приспособится. А главное - много экономических споров, которые потенциально могут быть рассмотренны третейскими судами, возникает между хозяйствующими субъектами бывших союзных республик Союза ССР (в среднем в соотношении - где больше действующих хозяйственных связей, там больше хозяйственных споров, часть из которых - потенциальная "работа" для третейских судов). Почему сегодня плохо срабатывает существующий механизм разрешения экономических споров между хозяйствующими субъектами различных государств-участников СНГ, основывающийся на Соглашении глав государств-участников СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности от 20 марта 1992 г., - другой вопрос. Главное здесь  - создание правовых и организационных возможностей разрешать эти споры между названными субъектами в режиме третейского судопроизводства. В организационно-правовом плане необходимо создание общего (единого) открытого институционального третейского суда для разрешения споров между хозяйствующими субъектами разных государств - бывших союзных республик ССР, на стартовом этапе - в рамках СНГ. Одновременно потребуется корректировка правовых баз третейских судоустройства и судопроизводства в названных государствах, и, по всей видимости, соглашение на уровне глав государств о механизме обеспечения принудительного исполнения решений предлагаемого третейского суда. Вероятно, подобным, но узкоцелевым институциональным третейским судом рано или поздно станет Межгосударственный совет по антимонопольной политике. Положение о нем утверждено межправительственным договором о проведении согласованной антимонопольной политики государств-участников СНГ 23 декабря 1993 г. В нем говорится, что Совет "рассматривает и разрешает споры между хозяйствующими субъектами сторон по вопросам, являющимся предметом настоящего договора". Однако без наделения функциями третейского суда и без использования возможностей третейского судопроизводства указанную задачу он выполнить попросту не сможет.
Элементы третейского судопроизводства могут быть задействованы  - в рамках членов СНГ - и на межгосударственном уровне. В частности, Соглашение о статусе Экономического суда СНГ 6 июля 1992 г. подписали восемь государств (меньше сдали ратифицированные грамоты государству-депозитарию), следовательно, обязательная юрисдикция Экономического суда распространяется максимум на эти государства. Ряд договоров и соглашений, например, Соглашение о межгосударственных перевозках опасных и разрядных грузов, в котором предусмотрена передача споров по нему на решение Экономического суда СНГ, 23 декабря 1993 г. подписали 12 государств. Может ли Экономический суд СНГ рассматривать межгосударственные споры с участием государств (одного, а то и обоих) как спорящих сторон, если положение о статусе Экономического суда СНГ на одну из сторон (или на обе спорящие стороны) не распространяется? Может, если рассматривать подписи остальных четырех государств под Соглашением от 23 декабря 1993 г. как обычную арбитражную оговорку о передаче спора на разрешение третейского суда, но тогда Экономический суд СНГ, видимо, для случая с этими четырьмя государствами правильнее будет рассматривать как третейский.
Надеяться на быстрое внедрение предложенных здесь нововведений в арбитражный процесс не приходится: судебная система по сути своей традиционно консервативна, и в определенном смысле это для нас - плюс. Вместе с тем и особо и медлить с процессуальными новшествами, основанными на качественно новых судебных технологиях, не следует. У системы, да и у законодателя, попросту нет другого пути, как разрабатывать и внедрять в арбитражный процесс качественно новые судебно-процессуальные технологии типа вышеизложенных.