Клеандров М.И. Экономическое правосудие в России: прошлое, настоящее, будущее

Раздел II. Настоящее. Современный организационно-правовой механизм экономического правосудия в России

Глава 1. Общая оценка проблемной ситуации

С точки зрения физики (точнее - физического времени) настоящее время действительно, как поется в известной песне, есть только миг между прошлым и будущим. С точки же зрения права (точнее - науки права), по-видимому, можно сказать, что настоящее время  - это период действия главного закона (совокупности основных законов) страны, а с позиции научного исследования определенной сферы правоотношений  - период действия основных законов (иных актов), регулирующих эти отношения. Данное определение отнюдь не безупречно, и можно привести массу примеров, не "влезающих" в него, например, Конституцию США (ведь явно не может "правовое настоящее" длиться для этой страны свыше 200 лет) или наши российские, недавно замененные ГК РСФСР, УК РСФСР и другие кодексы, призванные - 40 лет назад - регулировать отношения в государстве совсем иной, чем последние 13 с небольшим лет, общественно-экономической формации, и т.д. и т.п.
Но в целях исследуемой в настоящей работе проблемы такое определение в целом приемлемо. Современный организационно-правовой механизм российского экономического правосудия на его основе может быть описан и изложен. Разумеется, в научной монографии статистическое изложение "фактуры" современного механизма российского экономического правосудия должно сопровождаться критическим анализом этого механизма, выявлением его недостатков и предложением путей их устранения. В принципе не возбранялось бы и "замахиваться" на сами основы механизма, принципы его функционирования - с предложением, естественно, качественно более эффективного механизма, действующего на иных принципах и приносящего несравненно лучший результат. Предложения, вытекающие из критического анализа, выведенного, в свою очередь, на основе анализа "фактуры", могут - так даже представляется более рациональным - излагаться не немедленно, вслед за каждым критическим замечанием, а в отдельном, завершающем данную работу разделе - там, где описывается будущее исследуемого механизма - в авторском, разумеется, представлении. К сожалению, жестко и категорично следовать такому предписанию удается далеко не всегда - слишком это взаимосвязанная материя: сегодняшние недостатки и будущее их устранение, тем более могущее осуществляться альтернативно и разновариантно.
С позиции изложенной выше в качестве принципиального авторского подхода трехсоставной структуры организационно-правового механизма экономического правосудия исключительно важным представляется задать проблемный вопрос (и по мере сил ответить на него) в следующем виде: является ли исторически образовавшийся ныне действующий механизм наиболее оптимальным для защиты прав и законных интересов участников хозяйственных отношений - сегодняшних и максимально вероятностных будущих - во всем широчайшем спектре возникающих потребностей в таковой защите? Достаточно ли он надежен и в должной степени эффективен и не оставляет ли в каких-либо случаях (системной совокупности случаев) нуждающегося в экономической защите слабозащищенным или вообще беззащитным, и прежде всего - на стыке с соответствующими организационно-правовыми механизмами иных видов правосудия и немногим шире - на стыке с действиями правоохранительных органов?
По мнению автора, традиционно проблемными с точки зрения надежности и эффективности действующего российского организационно-правового механизма экономического правосудия являются следующие категории и группы дел, попадающих в орбиту российских арбитражных судов и там разрешаемых:
1) дела по экономическим спорам и другие дела, связанные с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности с нестандартным составом их участников: между Российской Федерацией и ее субъектами  - здесь доминируют неправовые способы разрешения экономических споров, что не всегда плохо; между субъектами РФ; с участием Российской Федерации, ее субъектов, муниципальных образований, государственных органов, органов местного самоуправления, других публичных органов, с одной стороны, и образованиями, не имеющими статуса юридических лиц, и (или) гражданами, не имеющими статуса индивидуального предпринимателя, с другой;
2) дела по экономическим спорам и иные дела с участием образований, не являющихся юридическими лицами, и граждан, не имеющих статуса индивидуального предпринимателя, в случаях, установленных АПК РФ и другими федеральными законами - фактически здесь речь идет о таких "нестандартных" субъектах - участниках споров и иных дел в арбитражных судах, как:
а) физическое лицо, не обладающее статусом предпринимателя, когда он, например, обращается в арбитражный суд за защитой своего нарушенного права при отказе в государственной регистрации предпринимательской деятельности, или если орган, осуществляющий такую регистрацию, уклоняется от нее (именно при обращении в арбитражный суд, а не в суд общей юрисдикции); либо если это физическое лицо - кредитор, и он обращается в соответствии с законодательством о несостоятельности (банкротстве) к юридическому лицу или к гражданину-предпринимателю (в соответствии со ст. 25 ГК РФ) с требованием о признании несостоятельности должника; либо если он - акционер или участник иных хозяйственных обществ и товариществ, и спор возник между ним и акционерным обществом, иным хозяйственным товариществом, обществом, и этот спор вытекает из деятельности этого общества, товарищества, но заведомо не является трудовым спором;
б) трудовой коллектив, которому в соответствии с законодательством о приватизации государственных и муниципальных предприятий предоставлено право на подачу заявки о приватизации своего предприятия, на утверждение плана приватизации, на заключение между членами трудового коллектива договора о совместной деятельности по приобретению своего предприятия на конкурсе или аукционе и т.д., и который обращается в суд за защитой своих прав (либо, как вариант, за защитой прав своих членов  - физических лиц) при воспрепятствовании ему эти права реализовывать (сейчас таких дел мало, но тем не менее...);
3) дела, связанные с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности с участием иностранных организаций, международных организаций, иностранных граждан, лиц без гражданства, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность; дела по третейскому судопроизводству:
а) об оспаривании решений третейских судов по спорам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности;
б) о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов по спорам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности;
4) дела о несостоятельности (банкротстве) организаций и граждан;
5) дела специальной подведомственности:
а) по спорам о создании, реорганизации и ликвидации организаций;
б) по спорам об отказе в государственной регистрации, уклонении от государственной регистрации юридических лиц, индивидуальных предпринимателей;
в) о защите деловой репутации в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности (и отнюдь не факт, что не должно быть арбитражных дел о возмещении морального вреда, понесенного юридическими лицами, как и дел о защите чести и достоинства юридических лиц, ведь они - трудовые коллективы);
6) дела по страхованию и особенно перестрахованию рисков;
7) дела, связанные с интернет-технологиями.
Неправильным было бы сказать, что арбитражно-судебная практика с иными, помимо перечисленных категорий и групп экономических споров, делами справляется автоматически, не испытывая особых затруднений. Отнюдь. Но именно перечисленные группы и категории дел являются на сегодня более других проблемными для арбитражных судов.
Правда, это если говорить об общероссийской арбитражно-судебной практике. Региональный разрез, обусловленный природно-географическими и регионально-экономическими факторами, выявит иные закономерности: для арбитражных судов Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов, например, проблемными являются нефтегазовые дела, и то не все группы; для арбитражных судов Кемеровской области и Республики Хакасия проблемными являются угольные дела; для арбитражных судов, Приморского края и Сахалинской области проблемными являются дела рыбные и корабельные; а для арбитражного суда Калининградской области наверняка проблемными являются дела, вытекающие из анклавности области, - таможенные и транспортные.
Тем не менее все проблемные для нынешнего организационно-правового механизма экономического правосудия дела и споры, общефедеральные (как общие для всей страны) и региональные (как обладающие именно региональной спецификой), имеют общие корни проблем и, соответственно, способы полного их разрешения либо, в худшем случае, минимизации этих проблем. Одним из таких корней, многое объясняющим и до сих пор являющимся наиболее "цепким", является генетическая связь арбитражных судов с государственными и ведомственными арбитражами  - с точки зрения компетентности органов, призванных разрешать споры, с процессуальной точки зрения и с позиции статуса лиц, непосредственно разрешающих споры (и рассматривающих иные дела).
Так, в юридической науке в настоящее время главенствует наиболее распространенный и общепринятый подход к видовому делению юридического процесса на непосредственно судебный процесс и внесудебные правовые процедуры. Разработаны в науке и принципы юридического процесса*(285), рассматриваются сходства и различия (сегодня и в тенденциях развития) гражданского и арбитражного процессов и делается вывод: форма защиты определяется спецификой деятельности по предоставлению защиты*(286). Соответственно, можно сказать, что арбитражный процесс в России есть урегулированный нормами права вид юридической деятельности в форме системно осуществляемых арбитражным судом и другими участниками судопроизводства действий по осуществлению экономического правосудия. Из этого определения следует, что нормы права, непосредственно регламентирующие арбитражный процесс, - это не только нормы, содержащиеся в АПК РФ, - например, практически все разбирательство в арбитражных судах дел о несостоятельности (банкротстве) регулируется как раз не АПК РФ, а соответствующими федеральными законами о несостоятельности (банкротстве), притом что весь традиционно российский совокупный механизм рассмотрения дел о несостоятельности (банкротстве) возлагает на арбитражные суды необоснованно большое бремя осуществления функций публичной власти, что влечет за собой опасную - и заведомо нетрадиционную - диффузию двух ветвей государственной власти - судебной и исполнительной и о чем уже давно указывалось в научной литературе*(287). Вообще же число источников арбитражного процессуального права велико: это и Конституция РФ, и федеральные конституционные законы о судебной системе Российской Федерации и об арбитражных судах, и федеральные законы - сугубо процессуальные (как АПК РФ, так и закон о введении его в действие), и материально-правового характера, содержащие нормы процессуального характера (их нередко еще именуют регулятивными), коих достаточно много: КоАП РФ, НК РФ, законы "О несостоятельности (банкротстве)", "О защите прав потребителей", "О государственной пошлине" (сегодня - раздел в НК РФ) и др.; международные договоры и соглашения, а также судебные акты международных судов; указы Президента РФ; постановления Правительства РФ; постановления КС РФ, Пленумов и Президиумов ВАС РФ (как и совместные постановления Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ); судебная практика (прежде всего обобщенная по категориям и группам дел, но и по конкретным делам тоже) ВАС РФ - для всех арбитражных судов страны, а федеральных судов округов - для арбитражных судов субъектов РФ и апелляционных арбитражных судов, входящих в округ этого суда непосредственно арбитражных судов, каждого в отдельности - для всех судей данного суда.
Следует согласиться с критическим высказыванием в научной литературе о том, что, к сожалению, теория арбитражного процессуального права, увязнув в сугубо специфических процедурных проблемах, забыла о своем предназначении - способствовать обеспечению реализации материального права; исследования в области теории арбитражного процессуального права проводятся в основном по строго отраслевому принципу, без учета воздействия материального права на арбитражное процессуальное законодательство*(288). Более того, эти исследования в основном ведутся на узком участке проблемы, без внимания остаются огромные пространства реальной экономической жизни, как в том анекдоте о Ходже Насреддине, искавшем потерянную вещь не там, где потерял, а там, где светло: вести исследования на перепаханном предшественниками вдоль и поперек научном поле легче - знай цитируй, обобщай и уточняй предшественников, а в неисследованном спектре проблем, где не отработана методика, нет понятийного аппарата и пр., - делать это на порядок сложней и на два порядка внешне неэффективней.
Не менее внушительна нормативная база и для судоустройственного сегмента механизма экономического правосудия, и для сегмента, определяющего статус лиц, непосредственно это правосудие осуществляющих. Вся в совокупности нормативная база - для всех трех сегментов  - по идее предназначена разрешить экономический спор (решить иное дело) любого вида и разновидности. Поскольку арбитражные суды России - прямые, "генетические" наследники государственных и ведомственных арбитражей, неудивительно, что они и сегодня в максимальной степени предрасположены разрешать экономические споры, вытекающие именно из гражданских правоотношений (да этих дел еще в 1992 г., совсем недавно, в практике арбитражных судов страны было 98 процентов, лишь сейчас их относительная доля сократилась до половины, точнее, число споров, вытекающих из административных правоотношений, возросло до половины общего числа дел, рассматриваемых в арбитражных судах).
Такой спор в прошлом, при государственных и ведомственных арбитражах, развивался, рассматривался и разрешался поэтапно, кстати и сегодня  - при арбитражных судах - происходит то же самое.
Этап I. Возникновение предпосылок для экономического спора названного типа. В подавляющем большинстве случаев нарушение прав и (или) законных интересов одной из сторон (потерпевшей в данной категории спора, обычно она - истец по делу) возникает в случае нарушения второй стороной договорного обязательства (посредством неисполнения совсем или ненадлежащего исполнения отдельных условий договора) или посредством причинения вреда - в деликтных обязательствах. Все это можно охарактеризовать как совершение хозяйственного (либо экономического, но это понятие шире) правонарушения. В юридической науке понятие (категория) хозяйственного правонарушения (крайняя степень общественной опасности которого - хозяйственное преступление), к сожалению, разработано слабо. Оно, как и более широкое понятие  - правонарушение, - в полном виде содержит известные четыре признака: противоправное действие (бездействие) со стороны нарушителя; отрицательный  - у потерпевшей стороны - результат; вина нарушителя; причинная связь между действием (бездействием) нарушителя и отрицательным результатом у потерпевшего. Это так называемый полный состав правонарушения. Известен науке и особенно арбитражной практике и так называемый усеченный состав правонарушения, когда наличествует лишь сам факт нарушения договорного обязательства, но без вины нарушителя, без отрицательных результатов у потерпевшего (практикующий в сфере промышленной либо транспортной деятельности опытный юрист может даже привести примеры, когда ненадлежащее выполнение контрагентом по договору, т.е. правонарушение, его организации, как потерпевшей, приносило не убытки, а прибыль, и здесь взыскание штрафных санкций с нарушителя приносит двойную прибыль) и, естественно, без причинной связи между нарушением обязательства нарушителем и отрицательным результатом (его ведь нет - в данном случае - в природе) у потерпевшего. Как бы то ни было - хозяйственное (экономическое) правонарушение есть начало, первый этап спора, который впоследствии может (но не обязательно) привести к предъявлению иска, который будет принят к рассмотрению и разрешен арбитражным судом.
Этап II. Потерпевшая сторона собирает документы, фиксирующие факт совершения стороной хозяйственного правонарушения и другие его параметры. В зависимости от вида, группы, категории и т.п. хозяйственного правонарушения потерпевшей стороной создаются (формируются) различные документы, разные их пакеты. Если правонарушение выражается в том, что хозяйствующий субъект - нарушитель - недопоставил хозяйствующему субъекту - потерпевшему - определенное договором количество продукции (товаров), то потерпевшему (будущему истцу по делу) достаточно составить расчет недопоставки и штрафных санкций за недопоставку. Если же речь идет о взыскании ущерба, возникшего при автоаварии  - столкновении двух автомашин, то потерпевшему, собственнику пострадавшей автомашины, нужны будут и акт дорожно-транспортного происшествия ГАИ (ГИБДД), и постановление следственных органов по делу об аварии, а в идеале - приговор рай(гор)суда, обладающий в данном случае для арбитражного суда преюдициальной силой. Ну, а если речь идет о недостаче отправленного по договору товара (продукции), то потерпевший хозяйствующий субъект - получатель товаров должен будет составить и сформировать большой пакет документов в соответствии с Инструкцией N П-6 о приемке товаров и продукции по количеству, утвержденной Госарбитражем СССР почти 40 лет назад, в июне 1965 г., но действующей и поныне, правда, уже не в качестве нормативного акта, а в качестве обычая делового оборота; законодательной же базой обычая делового оборота нынче служит, как известно, ст. 5 ГК РФ. В общем, для каждой категории (группы) дел необходим свой пакет документов  - доказательств, да еще каждый документ составляется (оформляется) в зависимости от особенностей конкретного хозяйственного правонарушения. Важно: на этапе II создается доказательственная база, могущая обеспечить хозяйствующему субъекту-потерпевшему успех в споре на следующих этапах. Неправильное, непрофессиональное формирование доказательственной базы, наоборот, влечет поражение в арбитражном споре.
Этап III. На этом этапе экономический спор имущественного типа может развиваться в трех вариантах, при этом он может здесь же и завершиться, а может перейти и в IV этап.
Вариант А, условно именуемый как оперативный способ урегулирования спора, состоит из весьма большого, несистематизированного числа подвариантов, например, осуществляемых: путем частичного или полного отказа от оплаты счета; путем безакцептного списания средств в качестве способа компенсации ущерба; в форме взыскания сумм в бесспорном порядке (п. 2 ст. 854 ГК РФ предусмотрено, что без распоряжения клиента списание денежных средств, находящихся на счете, допускается в случаях, установленных законом или предусмотренных договором между банком или клиентом, или по решению суда) и т.д. Применение такого способа (любого из подвариантов) - это, по существу, закрепленный ст. 12 ГК РФ способ защиты гражданских прав, именуемый самозащитой. Его использование может быть основано как на законе, ином нормативном акте, так и предусмотрено договором между сторонами спора. Например: совместным постановлением Правительства России и Банка России от 22 октября 1992 г. N 811 "О стабилизации расчетов за электроэнергию, отпускаемую атомными станциями" АЭС было предоставлено право взыскивать с покупателей средства за отпущенную электроэнергию в безакцептном порядке; постановлением Верховного Совета РФ от 1 апреля 1993 г. N 4725-1 был установлен безакцептный порядок расчетов с потребителями продукции и услуг коммунальных, энергетических и водопроводно-канализационных предприятий и т.д. Вместе с тем наличествует и определенная тенденция ограничения возможностей безакцептного списания средств со счета плательщика, например, Указом Президента РФ от 8 июля 2004 г. из текста Указа Президента РФ от 18 сентября 1992 г. "О мерах по улучшению расчетов за продукцию топливно-энергетического комплекса" исключены всего три слова: "без акцепта плательщиков", являющиеся ключевыми и свидетельствующими о целевом предназначении нового акта. Важно учесть, что неиспользование (если это обязанность, а не право) этого способа защиты влечет за собой невозможность обращения в суд на IV этапе: в соответствии с п. 1, 4 ст. 128, и п. 4 ст. 129 АПК РФ оставляет иск без движения и возвращает его истцу, если не представлены предусмотренные п. 7 ст. 126 АПК РФ доказательства соблюдения истцом досудебного порядка урегулирования спора, предусмотренные федеральным законом или договором. Однако если обязательного для сторон нормативного акта в конкретном споре нет, а в договоре указано "может", а не "должен", то у истца есть альтернатива: он может воспользоваться возможностью оперативного способа защиты своего права, а может сразу обратиться в арбитражный суд, который не вправе возвратить иск без рассмотрения по мотиву неприменения оперативной формы защиты права. В тех же случаях, когда воспользоваться возможностью оперативного способа не удалось, например, из-за отсутствия денежных средств на счете плательщика, обычно приходится обращаться в арбитражный суд. К оперативному способу урегулирования экономического спора можно отнести и принимаемые спорящими сторонами непосредственно, и тогда их можно назвать самозащитой*(289), либо с помощью посредника меры по примирению*(290). Примирительные процедуры теперь закреплены в АПК РФ, хотя в явно недостаточном объеме.
Вариант Б, именуемый способом защиты прав путем обращения в нотариат, основан на действующем федеральном законодательстве о нотариате. Путем обращения в нотариат взыскиваются, в частности: задолженность по нотариально удостоверенным договорам о залоге, срок исполнения обязательств по которым истек (введено постановлением Правительства РФ от 30 декабря 1993 г. N 1354); штрафы за несвоевременный возврат мешочной тары; задолженность, вытекающая из перевозок грузов и сумм, причитающихся по диспаше, не оспоренной в течение установленного срока, и прежде всего - задолженность по основаниям, вытекающим из расчетных и кредитных отношений (в частности, по требованиям предприятий по расчетам их с покупателем, производимым через банк, о взыскании стоимости использованного, но не оплаченного груза, сданного на ответственное хранение, и штрафа в размере 8 процентов стоимости использованного груза; а также предъявленные к платежу чеки, неоплата которых удостоверена нотариусом, плательщиком или расчетным учреждением путем соответствующих подписей на чеках) и задолженность по нотариально установленным сделкам, связанным с получением денег или осуществлением возврата или передачи имущества.
Вариант В, именуемый претензионным, был очень широко распространен до 1 июля 1995 г. Сегодня же п. 5 ст. 4 АПК РФ гласит: "Если для определенной категории споров федеральным законом установлен претензионный или иной досудебный порядок урегулирования, либо он предусмотрен договором, спор передается на разрешение арбитражного суда после соблюдения такого порядка". Когда в арбитражный суд обращаются прокурор (ст. 52 АПК РФ), государственные органы, органы местного самоуправления и другие органы, то соблюдать претензионный порядок урегулирования споров они не обязаны. Федеральных законов, которыми установлен обязательный претензионный порядок урегулирования споров, сегодня немало. Это транспортные уставы и кодексы, федеральные законы "О связи", "О федеральном железнодорожном транспорте". В то же время следует иметь в виду, что если обязательность претензионного порядка урегулирования спора предусмотрена не федеральным законом или договором, а иными, например ведомственными, актами, то спор в арбитражный суд можно передавать без прохождения этой стадии: данное обстоятельство недвусмысленно отражено в Инструктивном письме ВАС РФ от 29 мая 1995 г. N С/57/03294. Но есть и иные категории споров, которые могут стать предметом рассмотрения в арбитражном суде, а обязательная досудебная стадия их урегулирования (эту стадию условно можно также здесь назвать претензионной) базируется не на федеральном, а на региональном законодательстве. В частности, часть первая ст. 50 Закона Тюменской области от 29 ноября 1995  г. "О местном самоуправлении", устанавливала: "Споры между органами государственной власти и органами местного самоуправления рассматриваются согласительными комиссиями, а при недостижении согласия - в судебном порядке". Такая редакция статьи однозначно обязывала арбитражный суд отказать в приеме заявления о споре без предварительного рассмотрения этого спора согласительной комиссией. Значит, к документам, предъявляемым в суд, потерпевшая (заинтересованная в судебном разрешении спора) сторона должна представить доказательства, что такая согласительная комиссия была создана, что она работала, но безрезультатно, и т.д.
Нужно учесть также, что когда в 1973 г. принималось Общее положение о порядке и сроках предъявления и рассмотрения претензий, в претензионном порядке хозяйственных споров урегулировалось в 6-7 раз больше, чем в арбитражном. Это, с определенными оговорками, означает, что претензионный порядок урегулирования споров был тогда в 6-7 раз эффективнее арбитражно-искового. С тех пор положение сильно изменилось, сами экономические споры стали иными. Но все же почти полная (за малым исключением) ликвидация претензионной стадии урегулирования экономических споров имущественного характера в качестве обязательной досудебной представляется неверной мерой. Обычно в качестве основного довода, оправдывающего такой шаг (на территории бывшего СССР он первым был сделан хозяйственно-процессуальным законодательством Республики Беларусь), указывают на то, что, получив претензию, предприятие-нарушитель успеет спрятать свои деньги и последующее решение суда в части взыскания с него присужденной суммы окажется невыполненным. Но вряд ли этот довод серьезен, даже сегодня подобное поведение нарушителя - редкое исключение: ведь спрятав деньги, он не сможет в дальнейшем функционировать; подобный шаг свойственен мошенникам, но их мало, и бороться с ними подобными способами расточительно. Надежды же на то, что будет широко распространена практика включения в заключаемые договоры обязательства сторон при неисполнении или ненадлежащем исполнении договора до обращения в арбитражный суд пройти в качестве обязательной досудебной стадию претензионного урегулирования спора, пока не оправдываются. Особых предпосылок к тому, что ситуация в будущем сама собой переломится, также нет.
Есть и еще один минус. В настоящее время отсутствует норма, предоставляющая кредитору право списывать в бесспорном порядке признанную должником по претензии сумму (Положением о претензиях 1973 г. такая возможность предусматривалась), даже когда претензионный (досудебный) порядок урегулирования споров определенной категории установлен законом или предусмотрен договором. И если условие о бесспорном списании признанной суммы отсутствует в договоре и в ответе на претензию, а должник признанную сумму не перечислил, кредитор вынужден обращаться в арбитражный суд, хотя спора-то здесь нет, должник ведь согласился с требованиями кредитора. Упрощенный режим рассмотрения таких дел, введенный АПК РФ 2002 г., - шаг в нужном направлении, но не радикальный.
К претензионному порядку урегулирования экономического спора, правда, не традиционного - имущественного - типа, а налогового, можно, с определенной долей условности и в качестве частного примера отнести Регламент рассмотрения налоговых споров в досудебном порядке, утвержденный приказом Министерства РФ по налогам и сборам от 17 августа 2001 г. N БГ-3-14/290.
Все три варианта этапа III развития экономического спора могут завершиться успехом, и на этом спор будет завершен. Но могут, и это часто бывает, оказаться безрезультатными, и тогда у потерпевшей стороны возникает выбор: либо простить нарушителю долг (это его право - но лишь в частноправовых отношениях), либо обратиться в арбитражный суд, т.е. перевести развитие спора в этап IV.
Этап IV - этап разрешения экономического спора арбитражным судом. В принципе, на IV этапе разрешаются экономические споры и третейским судом. Вынесенный на IV этапе арбитражным или третейским судом судебный акт исполняется на V этапе.
Этап V - этап исполнительного производства. Статья 7 конституционного Закона об арбитражных судах гласит: "Вступившие в законную силу судебные акты - решения, определения, постановления арбитражных судов обязательны для всех государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, организаций, должностных лиц и граждан и подлежат исполнению на всей территории Российской Федерации". Принудительно же судебные акты арбитражных судов исполняют специально законом на то уполномоченные органы и должностные лица, прежде всего службы судебных приставов, на основе федеральных законов от 21 июля 1997 г. "Об исполнительном производстве" и "О судебных приставах".
Вопросам исполнения судебных актов посвящен специальный - седьмой  - раздел АПК РФ. Там, в частности, сказано, что принудительное исполнение судебного акта производится на основании исполнительного листа, выдаваемого арбитражным судом, принявшим этот акт, взыскателю после вступления судебного акта в законную силу. Если по исполнительному листу денежные средства должны быть взысканы в доход бюджета, то лист направляется налоговому органу по месту нахождения должника. В свою очередь, взыскатель исполнительный лист на взыскание денежных средств направляет банку или иному кредитному учреждению, а в остальных случаях (например, о присуждении имущества в натуре, об освобождении и передаче помещений и других объектов, о присуждении к совершению действий, не связанных с передачей денег) - судебному приставу. При этом по одному судебному акту может быть выдано несколько исполнительных листов.
Вместе с тем следует указать и на то, что V этап урегулирования (разрешения) экономического спора имущественного типа нельзя рассматривать безоговорочно как органически составную часть арбитражного судопроизводства. Дело в том, что исполнение судебного решения, если оно не осуществлено сторонами добровольно либо не произведено банком, который также, как минимум, с одной стороной - участником спора состоит в договорных отношениях, осуществляется теперь структурами, входящими в другую  - не судебную - ветвь государственной власти. Раньше же, когда исполнение решений государственных арбитражей, а в первое время  - и арбитражных судов производилось судебными исполнителями системы судов общей юрисдикции, считать принудительное исполнение решений (V этап схемы) естественным продолжением IV этапа были все основания. Сейчас ситуация иная - ведь никто не пытается возложить на судебные органы, осуществляющие уголовное правосудие, функции по обеспечению отбытия уголовного наказания. Ситуация же, при которой исполнение решений при осуществлении экономического правосудия, вынесенных на IV этапе схемы, осуществляет структура системы Минюста России (служба судебных приставов), в данном случае идентична ситуации, при которой исполнение приговоров при осуществлении уголовного правосудия осуществляет также структура Минюста России (ГУИН). Но это - частное отступление.
Такова - в линейном развороте - схема развития экономического спора имущественного типа. Спора среднестатистического, обыденного. А если спор носит не традиционно имущественный характер, а иной, например о несостоятельности (банкротстве) хозяйствующего субъекта, то и этапы его развития будут иными. Также в иной последовательности будет развиваться производство по делу об установлении фактов, имеющих юридическое значение, о защите чести, достоинства и деловой репутации хозяйствующего субъекта, об охране интеллектуальной собственности, о защите исключительных авторских и смежных прав, споров о праве, основанном на совершенном нотариальном действии, и пр. В иной последовательности развиваются и корпоративные конфликты, под которыми в литературе понимаются разногласия и споры, возникающие между акционерами общества, акционерами и менеджментом общества, инвестором (потенциальным акционером) и обществом*(291). Корпоративный конфликт нередко заканчивается досрочным прекращением полномочий действующих органов управления, существенными изменениями в составе акционеров и т.п.
Вообще же исковые требования, передаваемые на разрешение арбитражным судам, имеют иногда причудливую природу.
Например, в августе 1996 г. в арбитражный суд Тюменской области обратилась одна из структур администрации Тюменской области с иском о признании недействительным собственного приказа, изданного в декабре 1994 г.
Реалии жизни значительно шире любых теоретических конструкций.
И справедливости ради следует все-таки отметить, что действующий ныне АПК РФ, при всей его "продвинутости" по сравнению с АПК РФ 1995 г., тем более по сравнению с АПК РФ 1992 г., органичнее регламентирует процесс разрешения экономического спора именно имущественного типа - по сравнению с иными, названными здесь.
В целом до недавних пор этот - нынешний - механизм был достаточно эффективным и в основном, несмотря на отдельные сбои, справлялся с поставленной задачей - осуществлением экономического правосудия в полном объеме. Особых нареканий не было даже в части скорости прохождения дел в арбитражных судах: во-первых, без необходимости прохождения претензионной как обязательной (эта стадия как обязательная сохранилась лишь для споров с участием органов транспорта, связи) стадии до предъявления иска в арбитражный суд появилась возможность обращения в суд сразу по выявлении нарушения; во-вторых, сроки рассмотрения дел в наших судах выгодно отличаются от сроков рассмотрения дел в судах государств Западной Европы, что общеизвестно; а в-третьих, наш организационно-правовой механизм в части сроков - в отдельных моментах - стремительно адаптируется к насущным требованиям времени  - ходатайства об обеспечении иска теперь рассматриваются не позднее следующего дня (!) после обращения с этим ходатайством в суд, а в отдельных случаях - и до предъявления самого иска.
Однако эти же реалии жизни, должным образом обобщенные и проанализированные, позволяют назвать и некоторые качественно новые способы нарушения прав и (или) законных интересов хозяйствующих субъектов, к защите которых не только АПК РФ 2002 г., но и весь в совокупности ныне действующий организационно-правовой механизм российского экономического правосудия либо приспосабливаться может лишь в малой мере, либо не готов проявить свою суть вообще. Речь - в первом варианте, идет: о фиктивных банкротствах; манипуляциях с реестром акционеров вплоть до подделки записей в них; незаконных скупках акций руководителями предприятий (прямо или через подставных лиц) с последующей их перепродажей третьим лицам; силового штурма предприятий с помощью десятков и сотен специально подготовленных людей и, естественно, с жертвами и разрушениями; превышении полномочий судебными приставами и других "серых" технологиях захвата, передела, перераспределения и т.п. собственности, и это, в немалой степени, возможно из-за несовершенства (наличия лазеек) действующего законодательства*(292).
Вообще же размах недружественных поглощений только в Москве чрезвычайно велик. О чем речь? Речь идет о стремительно набирающем обороты в самые последние годы переделе собственности неправедным путем, путем силового захвата, именуемым уклончиво и весьма толерантно "недружественным поглощением собственности".
Как отмечает В. Гурвич, за последнее время только в Москве было совершено более 300 попыток захвата и недружественных поглощений различных предприятий; практически в столице ежедневно происходит хотя бы одна подобная акция, а по стране таких случаев на порядок больше: в 2002 г. в России произошло 1870 поглощений, из них 76 процентов недружественных, в 2003 г. объем сделок по поглощению вырос на 45 процентов и достиг суммы в 12,9 млрд долл.*(293)
В самих операциях (речь уже идет о целой индустрии) по недружественному поглощению собственности, т.е. в продуманных и осуществляемых в едином комплексе для каждой операции организационных и иных мероприятиях, обычно задействованы, прямо, косвенно, опосредовано, "втемную" или иначе, целый ряд лиц, в том числе должностных, различные предпринимательские структуры, контролирующие, правоохранительные и судебные органы и, не в последнюю очередь, криминалитет, и нередко эта скоординированная деятельность - в рамках одной операции - осуществляется на обширном географическом пространстве - от Владивостока до Калининграда.
Во втором же варианте речь идет о случаях прямого использования ресурса правоохранительных и судебных органов, когда, например, в рамках производства по уголовному делу (а то и на стадии дознания, даже - подчас - в рамках оперативной проверки поступившего сигнала) при проведении обыска в помещении предприятия изымаются, без должной "расскассировки" и детального протоколирования, материалы, документы, компьютеры с содержащейся в них, в том числе на жестких дисках, информацией, векселя и т.д., куда входят даже письменные и вещественные доказательства по находящимся в производстве арбитражным делам, судьбоносным для данного предприятия, в том числе те доказательства, которые арбитражный суд обязал предприятие представить в заседание к определенной - ближайшей - дате. Подобные коллизии, вне зависимости от преднамеренности действий сотрудников правоохранительных и (или) судебных органов или случайного совпадения, явно обусловлены несостыковкой механизмов экономического и уголовного правосудия.
Председатель ВАС РФ В.Ф. Яковлев отмечал факт участившихся случаев, когда "недобросовестная сторона выигрывает гражданское дело против добросовестной стороны, то есть суду приходится соучаствовать в криминальных или полукриминальных схемах - например, в преднамеренном банкротстве, в так называемом недружественном поглощении акционерных обществ"*(294).
Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин полагает, что суды оказались весьма уязвимы для коррупционной атаки со стороны бизнеса, и считает, что "взяточничество в судах породило один из самых мощных коррупционных рынков в России, оно встроено в различные коррупционные сети, действующие на разных уровнях власти, включая технологии по развалу уголовных дел и по перехвату чужого бизнеса"*(295).
Многочисленные примеры, в том числе и приводимые в СМИ, позволяют говорить о сложившейся и набирающей обороты целой индустрии захвата собственности с использованием общесудебных и арбитражно-судебных технологий и, соответственно, индустрии обороны от таких захватов*(296). Тенденции здесь - самые неблагоприятные и статусу правового государства крайним образом не соответствуют: то московские заводы для защиты от "захватов" строят оборонительные сооружения*(297); то во Владивостоке морская пехота штурмом - в рамках "конфликта хозяйствующих субъектов" - взяла водную станцию (она же - элитный яхт-клуб), обнесла ее колючей проволокой, выставила у ворот бронетранспортеры и часовых с полным боевым снаряжением*(298); то во время стычки двух охранных фирм при "захвате" в центре Москвы обувного магазина во время перестрелки ранят охранника одной из фирм*(299); то в гастроном "Новоарбатский" (г. Москва) "ранним октябрьским утром 2004 г. явились более сотни неизвестных, вооруженных обрезками арматуры, бейсбольными битами и т.п., избили и выбросили на улицу охранников, несколько часов держали в заложниках посетителей магазина и продавцов, довершив "операцию" погромом торговых павильонов, а представителей ОВД "Арбат", начавших уголовное дело по статье "Самоуправство", у гастронома встретили холодным душем из брандспойтов и дымными шашками и пропустили (? - М.К.) лишь после вмешательства ОМОН*(300)", и т.д. И ведь все это часто рассматривается как экономические споры хозяйствующих субъектов с крайне своеобразными способами их разрешения.
Ситуация же, когда суды общей юрисдикции, в том числе мировые судьи, занимаются осуществлением именно экономического правосудия, что не входит в их компетенцию, и не важно, делают они это случайно, по незнанию, или преднамеренно (в СМИ это именуется теневой юстицией*(301), что представляется неверным), объяснимы несостыковкой механизмов экономического и общегражданского правосудия. Эти и иные ситуации несостыковок механизмов правосудия разного вида в принципе невозможно "развести" простым уточнением процессуальной составляющей механизмов, тем более - уточнением судебной практики в форме совместных постановлений Пленумов ВАС и ВС РФ. Нужен принципиальный "развод" по всем трем составляющим данных механизмов.
Но, для начала, в рамках проводимого научного исследования, достаточно осознать наличие острой проблемы несостыковок организационно-правовых механизмов экономического и иных видов правосудия сегодня, и неготовность механизма именно экономического правосудия в целом, и его отдельных звеньев в особенности, быстро, гарантированно и эффективно обеспечить защиту нарушенных прав хозяйствующих субъектов - в описанных выше и ряде иных ситуаций. Предоставление в 2002 г. арбитражным судам права предельно оперативно, даже без получения искового заявления, определением обеспечивать будущий иск - шаг в верном направлении, но в силу разных причин эти возможности арбитражные суды используют исключительно редко, и уж, конечно, не в случаях, связанных с заведомо неправомерной деятельностью правоохранительных органов.
В периодической печати неоднократно писали о том, что российский рынок ожидает новая волна враждебных слияний и поглощений, только более изощренных по сути, что процесс недружественного поглощения становится все более доходным промыслом и у "профессионалов" недружественных поглощений есть четкие расценки по всем возможным процедурам захвата активов*(302). Отмечалось также, что "корпоративный конфликт высвечивает такие грани действующих норм закона, о которых подчас и не догадываешься. Это объясняется главным образом тем, что участники конфликта стремятся привлечь на свою сторону лучших адвокатов, которых острота ситуации заставляет проявлять чудеса изобретательности"*(303). Созданное в Правительстве Москвы Управление по экономической безопасности составило список недружественных поглотителей собственности (рейдеров)*(304), действующих по принципу: дай палец - откушу руку, а еще лучше - съем целиком. В России рейдеры появились в середине 90-х гг. ХХ в., когда приватизация уже состоялась и "лакомых кусочков" бывшей госсобственности уже не осталось. А так хотелось - и тогда на вооружение были взяты западные схемы, которые после "модернизации" были опробованы на практике, и выяснилось, что схемы не просто работают, а приносят сверхдоходы*(305).
Те же реалии жизни вынуждают и побуждают обратить внимание на фактическое существование в сегодняшней российской экономике обширного теневого сектора и в определенной мере связанного с ним криминального механизма разрешения экономических споров.
Практически нет сомнений в том, что к организации каждого из этих, без преувеличения, многомерных (в любых исчислениях) криминальных мероприятий привлекаются недюжинные умы, не исключено - из научных правовых кругов. Иначе трудно объяснить тщательность, глубину и широкий охват операции применяемыми на практике схемами и комбинациями.
О чем речь? Только на основе анализа открытых источников, прежде всего - СМИ (в авторском убеждении - тех из них, которые не относятся к "желтой" прессе), можно сделать вывод о том, что в проведении операций, сулящих многотысячепроцентные доходы, применяются различные формы воздействия:
а) уголовно-правовые: с помощью "оборотней в погонах" возбуждаются уголовные дела; арестовываются и "прессуются" соответствующие люди; изымаются необходимые документы, с которыми проводится соответствующая "работа"; арестовывается имущество, передаваемое на ответственное хранение "нужным" людям и т.д.; имела место и попытка срыва - прямо в зале заседания  - арбитражного процесса под предлогом осуществления неких оперативно-следственных мероприятий в отношении участников процесса*(306). Адвокат О.  Михалкина, например, описывала случай: в Краснодарском крае группа мошенников задалась целью захватить мощный завод. Люди, скупившие 10 процентов акций, созвали внеочередное собрание, о чем уведомили гендиректора, а когда он прибыл на место, к нему подошли сотрудники милиции и сказали: "Просим вас проследовать с нами для опознания вашей личности, вы очень похожи на человека, объявленного в розыск". В милиции его продержали всего два часа, но этого времени вполне хватило, чтобы назначить нового директора*(307);
б) административно-милицейские: в органы МВД официально поступают в большом количестве различного рода сигналы, заявления, обращения и т.п. о готовящихся на предприятии преступлении, хранении оружия, взрывчатки, наркотиков, изготовлении контрафактной продукции, "паленой" водки и пр., практически весь транспорт предприятия и личный транспорт "необходимых" руководителей предприятия в результате "пристальной" проверки сотрудниками ГАИ-ГИБДД, а иногда - таможенных органов, помещается на длительный срок на штрафные стоянки с целью дезорганизации нормальной работы предприятия и избирательного психологического давления;
в) налоговые: организация с помощью "своих" людей в налоговых органах либо в структурах, способных оказать нужное давление на налоговые органы, бесчисленных налоговых проверок с изъятием документов, подключением структур федерального казначейства, экспертных учреждений и пр. и постоянными угрозами "выявления" и предъявления к оплате огромных налоговых задолженностей с гигантскими штрафами, таможенных выплат и пр. Авторы публикаций в СМИ, на основе анализа подобных действий, приходят к выводу: проверка хозяйствующего субъекта может быть проведена таким образом, что он просто не доживет до оглашения ее результатов*(308);
г) информационные: организация в различных СМИ целенаправленных негативных публикаций с привлечением к этому как "телекиллеров", так и широких масс протестующей общественности с обвинениями в нарушениях предприятием экологических норм, норм трудового права, вплоть до обвинений в эксплуатации детского труда, сексуальных приставаниях и т.п.;
д) судебные: предъявления как в суды общей юрисдикции серии исков по недоначисленной зарплате, исков о возмещении причиненного вреда, в том числе - морального, часто - за прошлые годы, о взыскании недоперечисленных платежей в соответствующие социальные фонды и т.д., так и в арбитражные суды - по всей России - взаимосвязанных исков с ходатайствами о применении широчайшего спектра обеспечительных мер, парализующих нормальную жизнедеятельность предприятия (Иван Богданов цитирует Георгия Саттарова, президента фонда "Индем": "Арбитражные суды стали частью таких технологий. Для отъема собственности выстраиваются цепочки из последовательных определений разных арбитражных судов, находящихся в разных концах страны. Схемы напоминают конструкцию из костяшек домино, которые валят друг друга. И наше правосудие не справляется с этими схемами"*(309)), а также посредством бесконечной череды перерегистрации объектов недвижимости, ценных бумаг, техники и другого регистрируемого имущества и купли-продажи нерегистрируемого имущества на основе судебных актов, многие из которых потом отменяются, но свою разрушительную роль уже сыгравших; а также в международные суды - с целью "блокирования" нормального судопроизводства в судах отечественных.
И одновременно, также продуманно, приводятся в действие контрмеры, направленные на блокаду мер защитительного характера, применяемых хозяйствующими субъектами, в отношении которых проводится атака по "перехвату" их собственности: в органы прокуратуры поступают системно взаимосвязанные, идущие от различных источников сигналы, заявления и обращения с просьбами и требованиями не допустить "необоснованного" вмешательства правоохранительных, контролирующих, судебных и иных органов, а также других СМИ в "спор хозяйствующих субъектов"; в адрес Президента РФ, его администрации, руководителям федеральных и региональных органов государственной власти, правоохранительных органов и пр. направляются соответствующие "открытые письма" от трудовых коллективов, от руководителей разного уровня, в том числе и в форме депутатских запросов, от мэров городов и глав муниципальных образований и  т.д.; осуществляется и массированное контрнаступление в информационной сфере как через "дружественные" СМИ, так и посредством публикаций "на правах рекламы" в СМИ "нейтральных".
Если такое происходит в г. Москве, где сконцентрированы все руководящие органы правоохранительных, контролирующих и иных федерально развернутых систем, центральные СМИ, где создана межведомственная рабочая группа для координации работы и оперативного реагирования на каждый факт силового захвата предприятий и организаций, где в Правительстве Москвы действует Управление по экономической безопасности и т.д., то можно только представить, что сегодня происходит на периферии с непосредственно ведущими производственную деятельность хозяйствующими субъектами, где такого защитного блока нет.
Видимо, можно с печалью констатировать: ни нынешнее арбитражное судопроизводство, ни весь современный российский организационно-правовой механизм экономического правосудия с названными проявлениями вызова времени справиться без серьезной, по ряду направлений - радикальной модернизации не в силах. А эта модернизация, в свою очередь, невозможна без очень серьезного научного обеспечения.
Еще в середине 70-х гг. прошлого века, почти 30 лет назад среди госарбитров низового звена системы Госарбитража СССР обсуждалась, правда - в кулуарах, так и не получившая какого-либо оформления мысль о привлечении к процедуре разрешения отдельных хозяйственных споров работников прокуратуры и (или) народного контроля. Причиной таких неформальных обсуждений служила изредка, при рассмотрении отдельных хозяйственных споров, возникающая ситуация, когда непосредственно в процессе, а иногда и еще на стадии назначения дела к слушанию госарбитр обнаруживал со стороны отдельных должностных лиц признаки состава преступления либо хозяйственного правонарушения, подпадающего под юрисдикцию комитета народного контроля области или союзной республики без областного деления. Регулирующие тогда деятельность госарбитров Правила разрешения хозяйственных споров госарбитражами не содержали регламента реагирования в данных обстоятельствах, а естественная реакция госарбитра направить в названные органы сообщение по завершению им процесса разрешения спора и вынесения решения изначально могла оказаться запоздалой и чреватой сокрытием следов преступления (правонарушения). Напротив, приглашение к неформальному (а еще лучше - к официальному) соучастию в арбитражном процессе соответствующих прокурора и (или) инспектора комитета народного контроля при подтверждении в процессе опасений госарбитра явно обеспечивало бы в тех условиях своевременную предметную правоприменительную реакцию со стороны этих приглашенных - со всеми вытекающими последствиями и без сколь-нибудь отрицательных последствий для нормального хода арбитражного процесса по данному делу и вынесения соответствующего обстоятельствам и материалам дела решения госарбитра.
По ряду причин эти разговоры госарбитров (и отдельные устные предложения прокуратуре и комитетам народного контроля) остались разговорами, прежде всего в силу громоздкости механизма принятия решения даже о проведении регионального эксперимента, как и в силу косности мышления ряда руководящих работников, поскольку отсутствие соответствующей нормативно-правовой базы проведению корректно выверенного локального эксперимента не препятствовало. Оглядываясь назад, можно также сделать вывод: кричащей необходимости в подобном реформировании арбитражного процесса тогда не было, хотя определенный эффект в борьбе с хозяйственными правонарушениями (в понимании их сути того исторического периода) был бы достигнут. И можно сделать другой вывод: в ряде названных выше случаев существовавший тогда организационно-правовой механизм разрешения хозяйственных споров буксовал и был заведомо неэффективен.
С тех пор положение дел в этом плане мало в чем изменилось. Создание развернутой четырехзвенной арбитражно-судебной системы страны, наличие четырехинстанционного арбитражного процесса, широкая компетенция арбитражных судей (намного более широкая, чем у госарбитров) и  т.д. также оказались - в ряде описанных и иных случаев - бессильны перед вызовом времени, и точно так же арбитражное судопроизводство (больше того - все трехсегментное экономическое правосудие) требует, разумеется - не во всех содержательных аспектах, реформирования, причем в том числе, что характерно, как и 30 лет назад, - путем привлечения к участию в арбитражном процессе иных сил, прежде всего - правоохранительных органов.
Сегодня же арбитражные суды, сталкиваясь в ходе арбитражного заседания с фактами, которые можно расценить как правонарушение, подчас на грани (или за гранью) преступления, даже частного определения вынести не могут - этот институт, как известно, ликвидирован. Между тем еще недавно в циркулярном письме Председателя ВАС РФ  В.Ф. Яковлева от 25 марта 1999 г. N С1-7-04-296 "О предупреждении правонарушений в сфере экономики" отмечалось, что в 1998  г. арбитражные суды страны вынесли 1480 частных определений (0,4 процента от общего числа рассмотренных дел), что свидетельствует "о наличии в судах больших резервов для активизации работы по реагированию на факты нарушения законов", и предлагалось их выявлять, обобщать и анализировать, информацию по наиболее актуальным вопросам направлять руководству регионов, а при установлении признаков состава преступления сообщать об этом соответствующим прокурорам.
К сожалению, данное указание арбитражными судами страны выполнялось крайне редко и неэффективно. Но сейчас и этого нет, и это - неверный шаг.
К каким предварительным выводам можно прийти на основе анализа изложенных материалов. Главный: проблема не осознана. У общества, у правоохранительных и судебных органов, у законодателя, в предпринимательских кругах (за определенными исключениями) не созрело осознание чрезвычайной социальной и политической опасности подобных комплексных преступлений (или - правонарушений); похоже, все подобные факты оцениваются пока как корпоративный конфликт хозяйствующих субъектов. Далее  - фактически особую опасность здесь представляют не многоэпизодность каждой операции, не задействованность в ней большого числа исполнителей по единому плану и даже не включение в схему, подчас на ключевых ролях, высокопоставленных сотрудников правоохранительных, контролирующих и иных органов, а то, что операции основываются в значительной части на легальных правовых технологиях. И ликвидацией отдельных "белых пятен" в действующем законодательстве, как и "накачкой" тех или иных должностных лиц и целых подразделений государственных органов проблему не решить, хотя и эти меры необходимы. Комплексная проблема требует комплексного ее решения; поскольку корень проблемы - использование с криминальными целями легальных правовых технологий, то и решить проблему можно только комплексным применением встречных легальных правовых технологий.
В связи с этим следует сказать о подготовленном Минэкономразвития России пакете документов, вносящих изменение в процессуальное законодательство в сфере урегулирования корпоративных конфликтов. В частности, предполагается внесение изменений в АПК РФ, в Закон РФ "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", в Федеральные законы "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей", "Об акционерных обществах" и "О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг"*(310).
Шаг в целом верный, однако проблему недружественных поглощений собственности он не решит, непреодолимым и быстрообразуемым барьером на пути силового захвата предприятий не станет, и - не исключено  - способен породить новые проблемы. Например, такое уже произошло с передачей всех акционерных споров в ведение арбитражных судов. Как известно, далеко не все миноритарные акционеры сутяги либо наемники конкурентов тех предприятий, одной-двумя акциями которых и владеют эти акционеры. В масштабе страны - как раз наоборот, основная масса миноритарных акционеров - добропорядочные и добросовестные люди, получившие свои акции в ходе приватизации объектов государственной и муниципальной собственности, в большинстве случаев - тех именно предприятий, где они отработали долгие годы, нередко - всю жизнь. В огромном большинстве некрупных городов и иных населенных пунктах дело обстоит именно так.
И часто, иногда под влиянием даже субъективных факторов, недовольство данных акционеров вызывают действия генерального директора, совета директоров либо даже общего собрания акционеров в прошлом родного предприятия, которые проявляются в форме принятия решения о невыделении в отчетном году части доходов для выплаты дивидендов по акциям либо об их низкой ставке. Право на дивиденд, как известно, может быть корпоративным (членским) и кредиторским (обязательственным) и представляет собой установленную законом возможность владельца акции получить часть прибыли от деятельности акционерного общества. В некоторых нефтегазодобывающих компаниях севера Тюменской области, к примеру, иногда размер дивиденда, даже приходящийся на одну-единственную акцию, может составлять приличную сумму, особенно в сравнении с размером пенсии владельца этой акции. Таким образом, желание защитить свои права и законные интересы, вызванные действиями руководящих органов предприятия, у миноритарного акционера могут иметь естественное и даже благородное происхождение. А с учетом очень большого числа миноритарных акционеров (десятков миллионов) эта проблема способна стать политически значимой для России.
Представим себе средний город севера Тюменской области, где - достаточно часто - градообразующим предприятием является прибыльно действующая нефте(газо)добывающая структура, а множество миноритарных акционеров этого предприятия - жители этого города, уже не работающие на данном предприятии. Уже само принятие руководящими органами акционерного общества решения о проведении общего собрания акционеров с включением в повестку дня вопроса об отказе в выплате дивидендов, о низком их размере и т.п. может быть расценено этими миноритарными акционерами как нарушение их имущественных прав и законных интересов. Раньше они могли обращаться за защитой своих прав и интересов в суд по месту своего жительства - в районный (городской) суд системы судов общей юрисдикции. С передачей корпоративных дел в ведение арбитражных судов им приходится обращаться в арбитражные суды, а низовым звеном в этой системе является арбитражный суд субъекта Федерации, и это - совсем другие трудности.
По проблеме недружественного поглощения собственности проводились и парламентские слушания с участием депутатов Государственной Думы, членов Совета Федерации, представителей Правительства и судебных органов, руководителей крупных компаний, и там проблему усмотрели в "белых пятнах" на стыке действия целого ряда основных законодательных актов, и большинство высказались за разработку специальных нормативных актов, направленных на совершенствование корпоративного законодательства*(311). Но очевидно, что ликвидацией "белых пятен" в корпоративном законодательстве нельзя искоренить ни "оборотней в погонах", ни их стремления участвовать в операциях по силовому захвату как части операции недружественного поглощения чужой собственности. Одними лишь мерами экономического правосудия - в экономическом смысле - невозможно оздоровить предприятие, в отношении которого арбитражным судом окончено производством дело о его несостоятельности (банкротстве). Следует согласиться с высказанным в юридической литературе утверждением, что финансовое оздоровление хозяйствующего субъекта (составляющее  - по определению - часть экономического оздоровления) возможно лишь путем применения комплекса "форм, моделей и методов приведения финансовых обязательств и требований данного юридического лица в состояние, которое позволяет своевременно и в полном объеме исполнять денежные обязательства и платежи, обеспечивать надлежащий оборот потоков финансовых ресурсов, исключающий их дисбаланс и проявление признаков неплатежеспособности, ключом для достижения положительного результата финансового оздоровления - восстановления платежеспособности - является своевременное начало и системный характер соответствующих мероприятий"*(312).
Вполне вероятно, что роль совершенствования арбитражного процесса в решении обозначенной проблемы должна быть доминирующей, но все равно проблема в целом требует комплексного решения на основе федеральной целевой программы, к разработке которой в экстренном порядке должна быть привлечена юридическая наука. И уж конечно, за исключением тех ее представителей, которые сами участвуют в разработке операций по недружественному поглощению собственности.
Составной частью организационно-правового механизма экономического правосудия является альтернативное экономическое правосудие, защищающее российские хозяйствующие субъекты, - международное и зарубежное.
И здесь уместно указать на чуть ли не абсолютное (за редким исключением) отсутствие в российской правовой науке исследований о таком важном в условиях глобализма сегменте механизма экономического правосудия, как дипломатическое воздействие на арбитражно-судебные процедуры.
Все особенности поэтапного развития разных групп, категорий и видов экономических споров имеют общую процессуально-правовую основу своего урегулирования, а именно - арбитражное судопроизводство, которое приводится в движение организационно-материальной силой, охватываемой понятием "арбитражное судоустройство", в центре которого находится лицо либо коллегия лиц, непосредственно осуществляющих экономическое правосудие.
От стадий (этапов) развития экономического спора следует отличать стадии (этапы) разрешения этого спора. Их, в принципе, два:
а) урегулирование спора на досудебной стадии или во внесудебном порядке;
б) разрешение спора арбитражным или третейским судом.
В принципе, арбитражный процесс как судопроизводственный сегмент механизма правосудия можно рассматривать - при системном подходе  - с четырех разных позиций: как отрасль процессуального законодательства, как отрасль юридической науки, как самостоятельную отрасль процессуального права и как учебную дисциплину. И при рассмотрении с каждой из четырех позиций арбитражный процесс будет иметь свою индивидуальную систему; при этом взгляды на него у различных научных школ и отдельных ученых различаются, иногда значительно. Вплоть до того, что арбитражно-процессуальные нормы относили к административному праву*(313).
По мнению автора, арбитражный процесс сегодня есть:
а) самостоятельная процессуальная отрасль права;
б) самостоятельная отрасль процессуального законодательства (включая институты как арбитражного судопроизводства, так и - частично  - арбитражного судоустройства);
в) самостоятельная отрасль правовой науки;
г) самостоятельная учебная дисциплина.
В настоящей работе арбитражный процесс рассматривается, при необходимости, в каждой из этих четырех "ипостасей", с учетом того, что он - один из трех сегментов организационно-правового механизма экономического правосудия и вне органической связи с двумя другими сегментами, изолированно от них не только действовать не может  - без них он есть голая абстракция.
Таким образом, выделять и рассматривать - изолированно - отдельные институты одного лишь сегмента, пусть и важного, сегодняшнего механизма российского экономического правосудия не стоит. Такой взгляд на него не сможет быть объективным. Чтобы он стал по-настоящему стереоскопичен, его нужно рассматривать, образно выражаясь, во времени и в пространстве. Во времени - это в историческом развитии российского организационно-правового механизма экономического правосудия, что уже сделано в разделе I настоящей работы, а в пространстве - это соответствующий зарубежный механизм экономического правосудия.
С другой стороны, не все проблемные вопросы организационно-правового механизма современного российского экономического правосудия стоит (и возможно) рассматривать в комплексе, в его неразрывном единстве. Наоборот, предпочтительнее их исследовать в рамках каждого отдельного сегмента названного механизма.