Защита корпоративной собственности в арбитражном суде

Заключение

Наиболее актуальная проблема, связанная с защитой корпоративной собственности, состоит в том, что на практике возможна реализация следующей противоправной схемы.
1. У акционера (участника) похитили акции (доли).
2. Похитители (захватчики) продали акции (доли) "добросовестным" приобретателям, которые, в свою очередь, неоднократно перепродали акции в составе разных пакетов разным лицам.
3. "Добросовестный" приобретатель контрольного пакета акций (долей) принял решение о назначении нового генерального директора.
4. Генеральный директор общества продал все ликвидное имущество общества, а вырученные денежные средства предоставил в долг "фирмам-однодневкам".
5. При невозможности идентифицировать акции (доли), установить их принадлежность конкретному "добросовестному" приобретателю акционер (потерпевший):
- не может возвратить похищенные акции (доли);
- не может оспаривать решения собраний, на которых его акциями голосовал "добросовестный" приобретатель, принявший решение о продаже имущества общества;
- даже при возврате акций (долей), если есть возможность их идентифицировать, у общества уже нет ни имущества, ни денежных средств, а оспорить сделки и возвратить имущество невозможно.
Таким образом, возврат имущества в этой ситуации возможен только в случае доказанности в рамках уголовного дела приговора суда, установившего, что "добросовестный" приобретатель таковым не является, а действовал в сговоре с захватчиками (мошенниками), организовавшими противоправное лишение акционера его акций.
При этом, как это ни печально, можно констатировать тот факт, что существующее законодательство позволяет мошенникам лишить собственности любого акционера путем нехитрой схемы с использованием подложных документов.
Исключительность этой ситуации в том, что хищение акций и имущества акционерного общества происходит открыто, публично, с использованием разного рода "документов" под названием "протокол собрания акционеров", "передаточное распоряжение", а подчас и судебных актов. Место нахождения предмета хищения всем известно, процесс перехода права собственности от потерпевшего к другим лицам детально документируется с начала и до самого конца в реестре акционеров (в учредительных документах общества с ограниченной ответственностью).
Автор полагает, что в большинстве случаев так называемая корпоративная война представляет собой не что иное, как мошеннические действия по хищению имущества, совершаемые группой лиц, прикрывающейся "дымовой завесой" рассуждений о наличии экономического спора между хозяйствующими субъектами.
Существующие в настоящее время пробелы в законодательстве вызваны, по мнению автора, тем, что разработчики законов современной России выросли в советское время и хорошо знали, что значит украсть курицу, но совершенно не представляли, как можно украсть металлургический комбинат (в связи с отсутствием такого объекта хищения). При разработке законов, естественно, не принимались в расчет такие объекты хищения.
Знает ли российский обыватель (акционер), что защите его права собственности в ГК РФ посвящено всего шесть статей (гл. 20)?
Во многих случаях в основе возникновения корпоративного конфликта лежат недостатки законодательства и пороки правоприменительной практики. При этом происходит следующее.
1. Реализация незаконных схем захвата чужого бизнеса становится возможной (не пресекается незамедлительно как уголовно-наказуемое деяние) при условии получения судебного акта (отменяемого в последующем) и привлечения к его исполнению службы судебных приставов-исполнителей, органов внутренних дел и прокуратуры.
Судебные акты (отменяемые в последующем) создают в период их действия видимость законности перераспределения корпоративной собственности.
2. В рамках рассмотрения исков миноритарных акционеров суды рассматривают заявления об обеспечении требований. При этом, в случае удовлетворения заявления, никакой ответственности миноритарный акционер - истец перед обществом не несет даже в том случае, если иск впоследствии отклоняется судом, а принятые меры по его обеспечению дестабилизировали деятельность общества, привели к незаконной смене руководства общества, совершению незаконно назначенным генеральным директором сделок в ущерб интересам общества и другим подобным последствиям.
3. В основе значительного количества корпоративных конфликтов лежит желание компании - инициатора конфликта создать впечатление добросовестности действий приобретателя незаконно отчужденных акций (долей), в расчете на невозможность последующей виндикации акций (долей), а также имущества общества, отчужденного по воле такого "добросовестного" приобретателя.
Слабая работа правоохранительных органов приводит к тому, что остаются безнаказанными лица, действующие по предварительному сговору, совершающие мошеннические действия под маской "добросовестного" приобретателя. Связка похититель (вор) - "добросовестный" приобретатель работает безнаказанно, в то время как:
- сделки по перепродаже долей (акций) проходят в ограниченный период времени (в спешке);
- "добросовестный" приобретатель даже не заходит в офис общества до приобретения, не знакомится с его документами, сотрудниками, не проводит аудит, не знакомится с директором, не узнает причины быстрой перепродажи корпоративной собственности и т.п.;
- "добросовестный" приобретатель не может вразумительно объяснить: где и при каких обстоятельствах он познакомился с похитителем акций (долей), где велись переговоры, почему было принято решение о приобретении корпоративной собственности вслепую;
- лица, пострадавшие от "корпоративных войн" (так называемого захвата), далеко не всегда правильно представляют себе механизмы правовой защиты от противоправных действий по завладению корпоративной собственностью, не разрабатывают и не предпринимают превентивных мер защиты;
- лица, проводящие заведомо незаконные собрания акционеров (участников), назначающие заведомо нелегитимных генеральных директоров и осуществляющие другие подобные действия, рассчитывают на бездействие правоохранительных органов, ссылаясь на наличие так называемого спора хозяйствующих субъектов.
Представляется, что лицо, представляющееся генеральным директором, избранное на заведомо незаконном собрании акционеров, является по сути мошенником, самозванцем, так как оно может и должно осознавать последствия совершаемых им действий. При этом бумага под названием "протокол собрания акционеров" не может считаться индульгенцией для действий захватчика, и надлежащую оценку таким действиям прежде всего должны давать правоохранительные органы.
Установление обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности лица (отсутствие в действиях лица признаков осмотрительности, разумности), имеет крайне важное значение для эффективной защиты корпоративной собственности.
До того момента, пока не будет установлена действенная связь между судебными и правоохранительными органами в данном вопросе, корпоративные захваты будут продолжаться, а их количество, возможно, даже будет увеличиваться.
Как уже указывал автор, в настоящее время арбитражные суды даже не обязаны сообщать (и не сообщают) в правоохранительные органы информацию о поступивших в суд сведениях о совершенных преступлениях (фальсификации документов).
В рамках рассмотрения дела арбитражный суд лишен возможности произвести выемку документов, очную ставку, принудительный привод свидетелей, сделать обыск. Все процессуальные действия арбитражный судья производит, в отличие от следователя, не выходя из зала судебного заседания. В связи с этим в законодательстве отсутствует само понятие судебного расследования. Автор полагает, что вопрос о том, кто обладает более эффективными средствами выявления признаков недобросовестности (проще говоря, признаков мошенничества) - арбитражный суд или органы дознания и предварительного следствия - не вызывает ни у кого сомнений.
Неоценимую помощь арбитражным судам в вопросе установления и доказывания обстоятельств, связанных с недобросовестностью действий того или иного лица, могут и должны оказывать судам органы дознания и предварительного следствия. К сожалению, взаимодействие по этому вопросу в настоящее время практически отсутствует.
Говоря о взаимодействии суда и правоохранительных органов в вопросе установления признаков недобросовестности, нельзя не отметить, что наиболее положительные наработки в данном вопросе в последнее время имеются по одному направлению. Это касается вопроса о возмещении налогоплательщиком за счет средств федерального бюджета сумм налога на добавленную стоимость.
Практика возмещения в судебном порядке сумм НДС свидетельствует о том, что ранее суды, вынося решение об обязании налогового органа принять решения о возмещении НДС, исходили из формальных признаков, свидетельствующих о том, что налогоплательщиком выполнены все условия, необходимые для возврата НДС (заключены договоры, произведена оплата, подписаны акты сдачи-приемки и т.п.).
Однако Высший Арбитражный Суд РФ указал на то, что при исследовании вопроса о добросовестности действий налогоплательщика необходимо установить, с кем и при каких обстоятельствах у него были заключены договоры, исследовать характеристики данного товара, его реальную стоимость, получить подтверждения изготовителя товара о его производстве и т.п. При этом в рамках возбужденных уголовных дел данные обстоятельства устанавливались более или менее эффективно, имея в виду необходимость защиты государственных интересов (средства федерального бюджета). При этом в качестве доказательства законности отказа в возмещении НДС налоговый орган ссылается на доказательства, полученные в рамках возбужденного уголовного дела.
Так, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 4 февраля 2003 г. N 11851/01 указано следующее.
Общество обратилось со встречным иском о признании недействительным решения инспекции от 10 августа 2000 г. N 16 (с изменениями от 27 ноября 2000 г.), которым обществу предложено уплатить в бюджет 44 486 000 руб. налога на добавленную стоимость и 4 991 329 руб. пеней. Решением суда первой инстанции от 31 января 2001 г. встречное исковое требование удовлетворено. Постановлением суда апелляционной инстанции от 10 августа 2001 г. решение оставлено без изменения.
Как следует из материалов дела, инспекция по результатам камеральной проверки представленных обществом расчетов по налогу на добавленную стоимость за февраль 2000 г., а также документов в обоснование налоговой льготы по экспортной операции и возмещения из бюджета суммы названного налога пришла к выводу об отсутствии к тому оснований и приняла упомянутое решение от 10 августа 2000 г. N 16 (с изменениями от 27 ноября 2000 г.). Арбитражный суд, удовлетворяя исковые требования общества и признавая недействительным решение инспекции, исходил из того, что общество представило все необходимые документы, подтверждающие фактическую уплату суммы налога поставщику товара, реализованного на экспорт.
Данные выводы суда основаны на неправильном толковании и применении норм права. Согласно ст. 7 Закона Российской Федерации от 6 декабря 1991 г. N 1992-1 "О налоге на добавленную стоимость" (действовал в период возникновения спорных правоотношений) право налогоплательщика (экспортера) на возмещение из бюджета суммы налога на добавленную стоимость, уплаченной поставщику товаров (работ, услуг) при экспортной операции, возникает в случае фактической уплаты налогоплательщиком этой суммы поставщику и реально произведенного экспорта приобретенных товаров (работ, услуг).
Для применения налоговой льготы и возмещения соответствующих сумм из бюджета налогоплательщик обязан доказать правомерность своих требований. Уплата суммы налога поставщику при расчете за приобретенные товары (работы, услуги) является налоговой обязанностью, предусмотренной п. 1 ст. 7 упомянутого закона. При этом документы, на которые ссылается налогоплательщик в подтверждение исполнения такой обязанности, должны отвечать предъявляемым требованиям и достоверно свидетельствовать об обстоятельствах, с которыми законодательство связывает налоговые последствия.
Инспекция, отказывая обществу в возмещении из бюджета сумм налога и применении налоговой льготы, ссылается на ряд обстоятельств, не дающих, по ее мнению, оснований считать, что налогоплательщиком сумма налога фактически уплачена поставщику и произведен реальный экспорт товаров, исходя из следующего.
ОАО "ГАЗ" представило заключенный им с ООО "МегаКорд" договор от 15 февраля 2000 г. N 07-2000 о приобретении у последнего 2600 штук изделий, именуемых как "многофункциональные, интегральные преобразователи силы, ускорения вибрации и давления, кремниевые в пластинах" за 266 916 000 руб., включая 44 486 000 руб. налога на добавленную стоимость, после чего указанными лицами был подписан акт приема-передачи от 21 февраля 2000 г. N 1 и акт взаиморасчетов от 23 февраля 2000 г. N 1. В этих документах должностным лицом, подписавшим их от имени поставщика, указан генеральный директор ООО "МегаКорд" В.Н. Воробьев. В протоколе от 26 ноября 1999 г. N 2 собрания учредителей ООО "МегаКорд" зафиксировано, что генеральным директором общества назначен В.Н. Воробьев (паспорт серии ХХ-МЮ N 690480, выданный 107 о/м города Москвы 04.12.1979  г.).
Между тем опрошенный органами дознания В.Н. Воробьев сообщил, что об указанной коммерческой организации ему ничего не известно, никакие документы от ее имени он не подписывал, паспорт им был утерян, но затем возвращен.
Согласно сообщению Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Нижегородской области юридического адреса ООО "МегаКорд", указанного во всех документах, фактически не существует.
Кроме того, в деле имеется копия контракта от 15 февраля 2000 г. N 07-02/00, заключенного ОАО "ГАЗ" с иностранной компанией "Buckland Engineering Limited" (Лондон), учредителем и единственным участником которой значится Д. Сурковс, имеющий гражданство Латвии и проживающий в городе Лиепая. Им подписаны контракт, приложение к нему о реализации указанных выше изделий за 224 406 000 руб. с условием поставка FCA-Москва, дополнительное соглашение к этому контракту, а также платежное поручение от 22 февраля 2000 г. N 8 о перечислении указанной суммы обществу, акт сдачи-приемки от 22 февраля 2000 г. N 1, акт сверки расчетов от 24 февраля 2000 г. N  1.
Однако, как следует из представленной налоговым органом копии протокола допроса упомянутого лица в качестве свидетеля по возбужденному уголовному делу, Д. Сурковс свою связь с указанной иностранной фирмой, заключение сделок и подписание документов от ее имени отрицает. Не дано также оценки тому, что валютная выручка по названному экспортному контракту от иностранной компании "Buckland Engineering Limited" не поступала на счет российского налогоплательщика в банке на территории Российской Федерации, а оплата произведена в рублях со счета типа "Т", открытого на основании договора от 24 января 2000  г. N 8848. Согласно справке Государственного научного центра Российской Федерации "Технологический Центр", которым производятся изделия, реализованные обществом "ГАЗ" на экспорт, максимальная цена за единицу изделия в период с 1 апреля 1999 г. по 1 марта 2000  г. составляла не более 22 руб. Следовательно, общая стоимость 2600 изделий, указанных в контракте, не могла превышать 57 200 руб.
Поставив под сомнение добросовестность действий налогоплательщика ВАС РФ отменил судебные решения и направил дело на новое рассмотрение.
Из вышеуказанного судебного акта ВАС РФ усматривается, что большую помощь арбитражному суду в установлении обстоятельств, связанных с оценкой добросовестности действий налогоплательщика, оказали правоохранительные органы.
Хотелось бы выразить надежду, что взаимодействие правоохранительных органов и судов при пресечении недобросовестных действий участников хозяйственного оборота не ограничивалось бы только государственными интересами (интересами бюджета), так как от эффективной защиты корпоративной собственности зависит стабильность экономического оборота государства.
В то же время автор желает подчеркнуть тот факт, что действующее законодательство России, несмотря на все его недостатки, позволяет тем не менее защищать интересы инвестора (акционера, участника), правда, только в том случае, если этим занимаются профессиональные юристы.
Как уже обращал внимание автор, при посягательстве на корпоративную собственность имеет место нарушение норм как гражданского, административного, так и уголовного права.
Автор настоятельно рекомендует акционерам (участникам) при защите своих интересов использовать все предусмотренные законом меры воздействия к нарушителям законодательства. В случае наличия признаков уголовно-наказуемого деяния необходимо задействовать профессиональных юристов в области уголовного и уголовно-процессуального права. Однако представление данными юристами интересов акционера (участника) в арбитражном процессе нецелесообразно, так как специфика арбитражного процессуального права требует специальных познаний и навыков.
Рассуждая о проблемах, возникающих в арбитражных судах при защите корпоративной собственности, нельзя не указать на одно обстоятельство, которое, по мнению автора, является одним из самых значимых.
За последние пять лет нагрузка в арбитражных судах вырастает за год на 20-30%. Количество рассматриваемых дел (в идеале) должно перестать в качество их рассмотрения, так как большое количество однотипных дел позволяет провести их анализ, сделать обобщения и самое главное - выработать практические рекомендации по правоприменению.
В России сформировалась континентальная система права, которая, в отличие от англо-саксонской, не признает прецедентного права. В то же время это не означает, что каждый арбитражный суд вправе вырабатывать самостоятельную судебную практику по тем или иным вопросам правоприменения. Высший Арбитражный Суд РФ издает постановления Пленума, информационные письма, обзоры практики, руководствуясь которыми арбитражные суды могут идти в едином направлении, указанном высшей судебной инстанцией.
Жалобы на некомпетентность, ангажированность того или иного суда свидетельствуют зачастую, по мнению автора, о том, что:
- по вопросу, рассмотренному судом и носящему неоднозначный характер, отсутствует разъяснение ВАС РФ и суд руководствовался внутренним убеждением и собственным правосознанием, которое может носить спорный характер;
- по вопросу, рассмотренному судом, имеется разъяснение ВАС РФ, однако судья, вынося решение, проигнорировал данное разъяснение.
В случае если судья систематически игнорирует указания высшей судебной инстанции, имеются все основания для постановки вопроса о прекращении его полномочий.
Хочется поделиться еще одним из главных выводов, к которому пришел автор при написании данной книги.
Континентальная система права, сформированная в России, предполагает, что вопросы правового регулирования должны в исчерпывающем виде отражаться в законах и нормативных актах.
Если мы обратимся к содержанию корпоративного законодательства РФ, да и законодательства России в целом и сравним его с зарубежными аналогами, то придем к выводу о том, что в целом законодательство России соответствует мировым стандартам.
В чем же причина того, что в ходе правоприменения постоянно возникают вопросы, неурегулированные напрямую законодательством?
По мнению автора, главная причина не в том, что в России плохие законы. Она кроется в исключительном правовом нигилизме граждан. Неуважение к закону начинается в переходе пешехода на красный свет (в России повсеместно) и заканчивается поголовной неуплатой налогов (при этом данный факт расценивается как достоинство, в некоторой степени доблесть).
Ни один закон не сможет предусмотреть все возможные способы, которые используют недобросовестные лица, идя на его нарушения.
Если обратиться к судебной практике, то на первый план выходят как раз вопросы недобросовестности участников хозяйственного оборота, злоупотребления своими как материальными, так и процессуальными правами.
Российский законодатель при издании законов, как и любой другой законодатель, исходит из презумпции добросовестности, разумности и справедливости. При наложении на российскую действительность, реализация данных принципов крайне затруднена многочисленными изощренными методами, используемыми для того, чтобы нарушить закон.
В странах с развитой экономикой, гражданским обществом, эффективной правоохранительной системой, нет необходимости настолько детализировать вопросы, связанные с недобросовестным поведением, злоупотреблением правами.
Автор обращает внимание на то, что практически все проблемы, затронутые в книге, так или иначе связаны именно с этими обстоятельствами.
Таким образом, очевидно, что российский законодатель в ближайшее время не сможет полностью урегулировать вопросы, связанные с противодействием недобросовестному поведению, так как практика будет ставить все новые и новые проблемы, возникающие вследствие изобретательности наших участников хозяйственного оборота.
Единственным выходом из создавшейся ситуации, как представляется автору, является, как уже указывалось выше, оперативное регулирование возникающих спорных, проблемных вопросов на уровне высших судебных инстанций, а также на уровне нормотворчества государственных органов, в компетенцию которых относятся соответствующие вопросы. Это касается не только корпоративных споров, но и всех хозяйственных споров вообще.
Таким образом, напрашивается вывод: чем больше будет оперативных разъяснений высшей судебной инстанции по наиболее важным вопросам (в частности по защите корпоративной собственности), тем меньше будет решений, вызывающих сомнения в объективности и беспристрастности суда. Нарушение судом указаний высшей судебной инстанции должно являться объективным критерием профессиональной пригодности судьи.
Кроме того, необходимо отметить, что наличие разъяснений Высшего Арбитражного суда РФ в форме постановлений Пленума ВАС РФ, информационных писем и обзоров практики, несомненно, облегчило бы работу и самому ВАС РФ при принятии постановлений по конкретным делам. При этом судам, а также практикующим юристам не было бы необходимости теряться в догадках - является ли то или иное постановление ВАС РФ по конкретному делу векторным направлением для судебной практики.
Несмотря на то что в настоящей книге автор попытался отразить основные, по его мнению, проблемы, связанные с защитой прав акционера и корпоративной собственности, не рассмотренными осталось еще значительное количество вопросов.
1. Как быть со сделками, заключенными обществом, учрежденным от имени лица, утерявшего паспорт и не подписывавшего учредительные документы общества? Кто представляет интересы общества в этом случае? Как быть со сделками по уступке доли (акций) от имени данного лица (договор уступки доли сфальсифицирован) и с последующими сделками при наличии фигуры "добросовестного" приобретателя?
2. Как быть, если одно и то же общество имеет совершенно одинаковое фирменное наименование (учитывая, что Закон о госрегистрации юридических лиц не предусматривает обязанность регистрирующего органа проверять наименования на повторяемость и отказывать в регистрации по этому основанию)? Как быть, если фирменное наименование одного общества совпадает (до степени смешения) с товарным знаком другого общества, чьи права приоритетны, и возможно ли их одновременное существование?
3. Согласно ст. 7 Закона об АО акционер закрытого общества, намеренный продать акции, обязан известить остальных акционеров и общество, извещение акционеров осуществляется через общество. Срок осуществления преимущественного права не менее 10 дней со дня извещения. Что понимать под днем извещения акционера - день отправки письма почтой или фактического получения письма акционером? Как исчислять даты истечения срока реализации акционером своего преимущественного права?
4. Возможна ли реализация преимущественного права на приобретение акций или долей в уставном капитале, если совершена сделка дарения, внесения акций (долей) в уставный капитал другого общества?
На эти и другие вопросы автор попытается дать ответы в следующей книге и других публикациях.
В заключение остается выразить надежду на то, что законодатели, Правительство РФ и высшие судебные инстанции Российской Федерации в самое ближайшее время займутся многочисленными проблемами защиты корпоративной собственности, без разрешения которых не представляется возможным всерьез рассуждать об улучшении инвестиционного климата в России и стабилизации экономического оборота.